очень нудно 
52 
— Назовите ваше имя и занятие, — сухо сказал Ди.
— Я, ничтожный, — ответствовал юноша, — зовусь У Фэном. Я сдал экзамен на звание сюцая и занимаюсь художеством по душевной склонности к этому занятию.
— Вы, — сурово сказал судья, — обвиняетесь в убийстве генерала Дин Ху-гуо. Говорите правду!
— Ваша честь, — спокойно отвечал У, — я полностью отрицаю предъявленное мне обвинение. Мне известно имя жертвы и преступление, из-за которого генерал был изгнан с военной службы, поскольку я часто слышал от моего отца рассказы об этой постыдной истории. Но прошу отметить, однако, что с генералом я никогда не встречался и даже не знал, что он проживает в Ланьфане, пока его сын не принялся распространять злостные слухи обо мне, на каковые я даже не обратил внимания, поскольку считал их слишком вздорными, чтобы опровергать.
— Если это так, — холодно сказал судья, — то почему генерал Дин всегда опасался вас? Почему он держал ворота запертыми день и ночь и приговорил себя к добровольному заточению в библиотеке? К тому же, если вы ничего не замышляли против генерала, зачем вы тогда посылали каких-то бродяг следить за его домом?
— По поводу первых двух вопросов вашей чести, — отвечал У, — осмелюсь предположить только, что это — внутренние дела дома Динов, о которых до сих пор я вообще не подозревал, поэтому ничего не могу сказать по этому поводу. Что же касается последнего, то я никогда никого не посылал следить за домом Динов. Я требую, чтобы обвинитель представил хотя бы одного из людей, которых я якобы нанял для этой цели.
— Не будьте слишком самоуверенны, юноша! — холодно сказал судья. — На самом деле я уже схватил одного из этих бездельников. В должное время вы его здесь увидите!
У закричал в гневе:
— Этот негодяй Дин подкупил его, чтобы он лжесвидетельствовал!
Увидев, что У наконец потерял самообладание, судья Ди решил, что теперь самое время застигнуть его врасплох.
Он наклонился вперед в кресле и резко бросил в лицо У:
— Я, уездный начальник, скажу тебе, почему ты так люто ненавидел семью Динов. Вовсе не из-за старой распри между твоим отцом и генералом! Нет, у тебя был свой личный и отвратительный повод. Посмотри на эту женщину!
Говоря эти слова, судья извлек из рукава вырезанный из картины У кусок, на котором было только одно лицо богини Гуан Инь.
Передав его старосте Фану, чтобы тот показал его У, судья все время не сводил глаз ни с обвиняемого, ни с сюцая Дина. Он заметил, что, как только он намекнул, что в деле замешана женщина, оба юноши побледнели. В глазах Дина мелькнул страх.
Внезапно судья Ди услышал рядом сдавленный крик.
Староста Фан стоял, сжимая изображение в руке. Он посерел лицом так, словно только что увидел демона.
— Ваша честь! — вскричал он. — Это моя старшая дочь, Белая Орхидея!
Шепот побежал по толпе, возбужденной этим неожиданным известием.
— Тишина! — воскликнул судья голосом, подобным грому.
Он сам изумился не менее прочих, но ничем этого не выдал и спокойно сказал:
— Староста, покажите рисунок обвиняемому!
От судьи не ускользнуло, что если У был очень взволнован словами старосты, то сюцай Дин вздохнул с видимым облегчением.
У смотрел на картину остановившимся взглядом.
— Говори! — рявкнул судья. — Какие отношения связывают тебя и эту девушку?
У побледнел как смерть, но твердо сказал:
— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос!
Судья откинулся на спинку кресла. Он холодно молвил:
— Похоже, обвиняемый, вы позабыли, что находитесь в суде. Я приказываю вам ответить на мои вопросы.
— Вы можете пытать меня хоть до смерти, — ясным голосом отвечал художник. — Ничто не заставит меня отвечать на этот вопрос!
Судья Ди вздохнул и сказал:
— Я обвиняю вас в неуважении к суду.
По знаку судьи два пристава сорвали с У халат. Двое других схватили его за руки и прижали лицом к полу. Затем они вопросительно посмотрели на старосту Фана, который стоял, держа в руке тяжелую плетку.
Староста посмотрел на судью со страдальческим выражением на лице.
Судья Ди понял все. Фан был справедливым человеком и боялся, что в гневе может забить У до смерти. Судья показал на одного пристава крепкого телосложения.
Тот забрал плетку у старосты, затем занес в воздухе мускулистую руку, и плетка с силой опустилась на обнаженную спину У.
Плеть все стегала и стегала спину стонущего художника. После десятого удара кровь хлынула из рассеченного тела. Но У молчал, и было видно, что говорить он не собирается.
52 
