27 
Ничего хорошего меня здесь не ждёт. Срок намотают независимо ни от чего. Не за убийство, так за мордобой. И что делать? Бежать? Пока затруднительно. Но… ещё не вечер, поглядим, что и как сложится.
Утром третьего дня меня вывели из камеры. Пристегнули наручниками к дюжему сержанту.
- На обыск поедем, Сергей Николаевич, - пояснил появившийся в коридоре Марков.
- Кого обыскивать будем?
- Квартиру вашу. Авось и найдём что-нибудь интересное.
- А смысл? Во время этого убийства я был в сорока километрах от города.
- Угу. А ещё мы нашли таксиста, который отвозил ночью от вашего дома какого-то мужчину. И аккурат в то место, где вы, по вашим же словам, и находились.
- И где ж вы его, такого памятливого и сознательного, нашли?
- Сам пришёл.
Так, третий звонок. Подстава - и к бабке не ходи.
Автомобиль тормозит около родного дома. Всей толпой вылезаем на улицу и заходим в подъезд.
Около моей двери уже топчутся два каких-то мужичка, надо полагать, понятые. Взятыми у меня ключами Марков открывает дверь, и вся шатия-братия вваливается ко мне в прихожую. Капитан заводит стандартную говорильню на тему обыска. Ничуть ему не препятствую, подтягиваю к себе кресло и присаживаюсь, не обращая внимания на возмущённого сержанта. Мой дом, и я тут хозяин - извольте терпеть!
- Сергей Николаевич, в комнату пройти не желаете? - спрашивает меня капитан.
- И что я там потерял? Свои вещи и так все наперечёт знаю, а то, что вы с собой принесли, всё равно же спрячете и без меня найдете.
- Ну, знаете ли! - возмущается он.
- Знаю. И никому из присутствующих не верю. Вам - в первую очередь.
Когда на балконе обнаруживают пустые ножны от армейского штык-ножа, я ничуть не удивляюсь. Как там ещё и полотенце со следами крови Умарова не нашли…
Из дивана торжественно достают десяток пистолетных патронов. На этом все результаты обыска и заканчиваются.
Полицию это нимало не смущает, и всё найденное фиксируется в протоколе. Добавляю туда фразу о провокации и расписываюсь.
Снова спускаемся вниз. По дороге я рассматриваю стены когда-то родного подъезда. Вот же свиньи! Столько всего понаписали! Мордой бы вас об эту писанину повозить…
Дверь камеры снова захлопывается за моей спиной. Согнав со своего места какого-то невнятного мужичка, заваливаюсь спать. Силы надо беречь, кто знает, когда они мне ещё пригодятся?
Телефонный звонок.
- Иван Егорыч? Здравствуйте, это Михалков говорит.
- Да, Никита Петрович, добрый день! Как ваше самочувствие?
- Вашими молитвами! Всё хорошо. Как там наш буйный товарищ поживает?
- Обычный 'сапог', и что вы только в нём нашли? Прост, как грабли. Его сейчас Марков дожимает.
- Дожмёт?
- Ну, лет на пять он себе уже точно заработал, если на его художества беспристрастно глянуть.
- Всего?
- Чтобы доказать его вину в убийстве пока недостаточно улик. Он, похоже, это понимает и ведёт себя нагло.
- А что, перспектива сесть даже и на пять лет, его не страшит?
- Судя по его поведению, нет. Он мужик крепкий, язык подвешен. На зоне не пропадёт.
- Значит, ему есть от кого там прятаться… Есть, что скрывать. Вот что, Иван Егорыч, я к вам подъеду завтра. Можете устроить мне с ним встречу?
- Да без проблем. Только зачем это вам?
- Хочу сам с ним поговорить.
Дверь камеры со скрипом приоткрылась.
- Рыжов! На выход!
В сопровождении двух полицейских топаю по коридору. Вот и второй этаж, сюда меня обычно водят на допрос. Передний конвоир стучит в дверь и, дождавшись ответа, подталкивает меня вперед.
На этот раз в кабинете Маркова нет. На его месте сидит крепкий солидный дядя в хорошем костюме. Седые волосы аккуратно зачесаны набок.
- Присаживайтесь, Сергей Николаевич.
- Спасибо. А вы, простите, кто таков будете?
- Это так важно?
- В моем-то положении? Да ещё как!
- Можете звать меня Иваном Ивановичем. Вы считаете свое положение достаточно серьёзным?
- А вы нет?
- Хм… оно может быть и хуже.
- Да куда уж!
- Поверьте, есть куда.
- Это вы на Умарова намекаете? Так не выйдет. Прямых улик нет, а на косвенных даже наш суд обвинительного приговора не вынесет. Тем более, учитывая нашу 'любовь' к преступникам и повальную тягу к гумманизации…
- А по другим статьям?
- Лет пять-шесть могу и схлопотать, - согласно киваю я. - Годика через два подам на условно-досрочное. И выйду.
- Не боитесь в лагерь-то попасть? Вы же в прошлом офицер спецслужб… там таких не любят.
27 
