Последние отзывы

  80  

Середин прикинул свои возможности: если идти на лодке, грести день и ночь — никаких сил не хватит. Берега в основном болотистые, едой не очень разживешься.

— А на том берегу, — кивнул он на правый берег Припяти, — лошадь достать можно?

— Какая лошадь! Там на быке пашут, на козе в гости ездят! Хутор убогий, народишко ленивый. Дороги проезжей нет, вот они с леса, да с реки кормятся, поля почти не пашут. Так, на хлеб для себя. Ты не спеши, — сказал дед, видя, что Середин помрачнел, — иной раз остановиться надо, покумекать: а нужна ли помощь твоя?

— Нужна, дед, — вздохнул Олег. — Ладно, придется ждать.

* * *

«Эх, нет на тебя Велены», — подумал Середин, помогая деду перетряхивать мелкоячеистую сеть.

Наряду с крупной рыбой: парой налимов, судаком, двумя щуками и сомом, — в сети копошились, запутавшись в ячейках, уклейки, пескари и десяток ершей. Ведун со стариком вытянули сеть на берег, и пока Олег ловил и выкидывал на траву бьющихся судаков и щук, дед принес бадью и принялся ссыпать туда рыбешку, ловко выуживая ее из сети.

— Какая уха без ерша да пескаря, — бормотал он, — так, вода одна. — Дед, кряхтя, выпрямился, поднес руку козырьком к глазам. — Ага, вон и ладья идет. Это Вьюшок поспешает, не иначе.

— Что за Вьюшок? — спросил Олег.

— Купец-молодец. Шустрый да бойкий, оттого и прозвище такое. Сам гребет, сам торгует, сам с разбойными людьми бьется. Одни говорят — живоглот, другие — хозяин. Лишних людей на ладью не берет: только в самый обрез. Дерет с них три шкуры, но кормит от пуза и сам жилы рвет наравне со всеми. Коли работы не боишься — просись к нему. Вьюшок ко мне иной раз пристает, рыбку берет. Он по реке быстро бежит. Не успеешь оглянуться, как друга своего настигнешь.

— Пожалуй, надо попробовать. — Середин вытер о траву ноги и стал натягивать сапоги.

Ножны с саблей он взял в руку, забросил на плечо куртку и подошел к воде. Ладья быстро приближалась, подгоняемая свежим ветром, весла били по воде часто, делая ладью похожей на разбегающегося по воде гуся, собравшегося в дальние страны на зимовку.

Еще не поравнявшись с хижиной, ладья стала забирать к берегу, весла поднялись из воды, блестя мокрыми лопастями, легли вдоль бортов. На носу показался голый по пояс мужичок небольшого роста с аккуратно подстриженной русой бородкой.

— Эй, старичина, рыбкой разживемся?

— Как просить станешь, чем ответишь, — степенно ответил дед.

— Хошь меду туесок, хошь — мясца кусок.

— Сгодится.

— А это кто с тобой?

— Да вот, человек хороший, до Киева просится. Возьмешь ли?

— До Киева? — Ладья заскрипела днищем по песку, мужичок ловко перемахнул через борт.

Был он весь ладный, этакий живчик. Грудь блестела от пота, глаза весело щурились, рассматривая Середина.

— Дружинник, или гридень чей? — спросил он. — Может, лихой человек?

— Сам по себе, — ответил Олег, — возьми, не обидь. Могу грести, могу править, могу охрану нести.

— Это мы все можем. Так, мужики? — оглянулся он на ладью.

— Так, — ответствовали выглядывающие из-за набитых бортов мужики, такие же потные и полуголые, как и хозяин.

— Я места много не займу, — продолжал гнуть свое Середин, — покормишь — не объем, не покормишь — так обойдусь.

— Ишь, как приспичило, — подмигнул ему купец, — ладно, полезай на борт.

Олег поблагодарил деда, тот остановил его, сбегал в хибару, принес закрученную в лист лопуха копченую рыбу — из листа торчали головы и хвосты двух налимов.

— Спасибо, что с сетью помог, добрый путь тебе. А дружка своего поберегись, — шепнул дед, — сдается, не ждет он твоей помощи. Хоть и не обидел он меня, но уж больно глаз у него дурной.

— Какой достался, с таким и живет, — отшутился Середин.

Ему подали с ладьи руку, втянули на борт. Гребцов было восемь, если считать с купцом, да один правил. Под ногами, укрытые рогожей от брызг, лежали мешки с товаром.

Вьюшок с помощью деда забросил в ладью два мешка с вяленой рыбой, подпрыгнул, ухватился за доски и перевалился внутрь.

— Ну, в путь, мужики. Отдохнули — будя. Как звать-то тебя? — обратился он к Середину.

— Олегом кличут.

— Садись, Олег, рядом. — Вьюшок уселся к веслу с правого борта, указал на доску рядом с собой. — Ну-ка, кажи руки.

Олег отложил лист лопуха, пристроил саблю в ногах, сбросил куртку и протянул ладони. Купец скривился.

  80