очень нудно 
40 
— Хорошая музыка, — заверил я ее.
— Я имею в виду, какая она? На что похожа?
— Это особый музыкальный стиль, который называется брит-поп. Нечто среднее между поп-музыкой и роком. Не знаю, существует ли какой-то американский аналог... Думаю, ближе всего к этому стилю стоят «РЕМ» и другие представители альтернативного рока, — пояснил я.
— Мне нравится «РЕМ», — кивнула она и несколько раз моргнула. Глаза у Кит были большие, ресницы — длинные и темные, поэтому каждый раз, когда она вот так медленно моргала, это получалось у нее очень соблазнительно, хотя, наверное, она и не имела в виду ничего такого.
Голубые васильки в обрамлении черных орхидей — вот какое сравнение могло бы прийти на ум романтически настроенному человеку. Мне, впрочем, было не до поэзии. Я боялся слишком увлечься и забыть о главном.
— Кто еще тебе нравится? — спросил я, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
— «Нирвана», «Пирл джем» и всякое такое, — ответила она.
— Тогда тебе должен понравиться «Оазис», — сказал я. — Если хочешь, можешь взять диск с собой. На время.
— Это твой любимый? — поинтересовалась Кит.
— Нет. Сейчас мне больше всего нравится «Рэдиохед», — ответил я.
— А можно послушать?
Я поставил ей «О'кей, компьютер» — диск, который был выпущен только на этой неделе. Уже после первых песен я понял, что группа Кит нравится. Меня это обрадовало. Один раз Кит уже обозвала меня «стариком», и мне не хотелось, чтобы она считала меня полностью отставшим от моды. Пока она слушала, я принес из холодильника пиво. Мы пили, слушали музыку, смотрели на дождь, и Кит, сама того не сознавая, придвигалась все ближе ко мне по ротанговому сиденью софы. Лишь в последний момент она спохватилась и, решительно отстранившись, нарочитым жестом поднесла к глазам руку с часами.
— О-о, нам пора идти в бар, — сказала она.
Я натянул носки и достал высокие ботинки «Стэнли». После того как Саманта ткнула меня в ногу перочинным ножом, я даже в самую безбожную жару чувствовал себя гораздо спокойнее в тяжелых башмаках со стальным подноском. Кит с любопытством смотрела, как я натягиваю ботинок на свою искусственную ногу.
— Что с тобой случилось? — спросила она. — Еще на пляже, когда ты прыгал в этой дурацкой юбочке, я заметила, что у тебя про... про... Как это называется?
— Протез, — машинально подсказал я. За прошедшие годы я настолько привык к своей искусственной ноге, что почти не думал о ней.
— Протез... — повторила Кит. — Красивое слово. Так что же с тобой случилось? — снова спросила она с выражением озабоченности и любопытства на лице.
Я улыбнулся:
— Когда мне было девятнадцать, я попал в аварию на мотоцикле. Ехал слишком быстро, упал, а мотоцикл свалился на меня. Нога попала в колесо и... В общем, я сам во всем виноват: превысил скорость, а дорога была скользкой и мокрой...
Мне и самому понравилась моя выдумка, в меру трагическая, а главное, не имевшая ничего общего с реальностью — с той чередой кошмаров, которые мне довелось пережить в мрачных, как готический замок, джунглях к югу от границы.
— Сильно болит? — спросила Кит.
— Ты имеешь в виду — сейчас?
— Да.
— Нет. Совсем не болит.
— Там, на берегу, ты очень ловко двигался и фехтовал. Я бы ничего не заподозрила, если бы не увидела...
— Я и бегать могу, и много всякого другого. Только плавать никак не научусь.
— Плавать можно и без ног; я хочу сказать — на одних руках, — подсказала Кит.
— Я знаю, но... Не в этом дело. Я... в общем, я и сам не пойму, что мне мешает.
— Хочешь, я как-нибудь возьму тебя с собой к морю? Ты сможешь плавать, лежа на доске для серфинга. Это очень просто, вот увидишь.
— Ты катаешься на доске?
— Конечно? А ты?
— Нет.
— Этому легко научиться. Я тебе покажу, как надо, только давай сначала освоим плавание, а потом перейдем к серфингу, о'кей? Тебе, наверное, будет потруднее, чем остальным, но я хорошо умею учить, а прибой у нас на Плам-Айленде совсем слабенький.
Мне надоело говорить обо мне и моих увечьях, и я решил переменить тему.
— Ты отлично выглядишь, — сказал я. — Что ты сделала со своей прической?
Кит снова зарделась. Сразу было видно, что она не привыкла к комплиментам. По всей вероятности, в «Сыновьях Кухулина» царила грубоватая атмосфера мужского товарищества, и я подумал, что меня это устраивает. Теперь я, по крайней мере, знал, с какой стороны к ней проще подойти.
40 
