очень нудно 
63 
Лицо Джона мгновенно вытянулось. Не хотела бы я попасться ему под горячую руку! Кажется, он вне себя от ярости. Но чего и ожидать — я увела его коня!
— Какого черта вы тут вытворяете?!
Он, разумеется, злился на меня не только из-за Буйного. Скорее, потому что я отпрянула от него.
— Ракер не объяснил вам, что я взяла Буйного только затем, чтобы немного успокоить?
— Я велел вам близко к нему не подходить! Он может размолоть вас в муку своими огромными копытами! — Но тут он пригляделся к Буйному и хлопнул себя по лбу ладонью. — Очевидно, Ракер даже не заметил, что вы взгромоздились на него без седла. Да вы с ума сошли, женщина!
— Вряд ли, — процедила я, — особенно теперь, когда я заверила, что старуха привиделась мне в кошмаре! Теперь никто не посчитает меня второй Кэролайн! Я не причинила вреда ни вашей лошади, ни себе. А как ваш кинжал, Джон? В полной безопасности? Покоится на своем красном бархатном ложе?
— Не нужно, — прошептал он, шагнув ко мне. Ужасно хотелось вскочить на спину Буйного, но я понимала, что не посмею: вряд ли он ударит меня в присутствии жеребца, игриво толкавшегося носом в мое плечо. — Черт возьми, не раздражайте меня. Не доводите до крайности. Ради вашего же блага.
— Прекратите вести себя как солдат в бою при виде противника! Послушайте, я ничем не заслужила вашего гнева. Буйный растоптал бы конюха, не возьми я поводья. Этот конь настоящий умница и не подумал бы сбросить меня на землю.
При этих словах Буйный начал жевать мои волосы. Джон перевел взгляд с него на меня и снова рассмеялся, хотя видно было, что ему не до веселья.
— Гнева? Вам бы задать хорошую трепку, — пробормотал Джон, вытягивая длинную прядь изо рта лошади. Поскольку в моей голове не осталось, по-видимому, и капли мозгов, я без колебаний осведомилась:
— И у кого хватило бы глупости поднять на меня руку?
— Ваша макушка едва доходит мне до подбородка, — медленно начал он. — Верно, вы сильны, иначе не сумели бы вскочить на Буйного: это весьма сложная задача для женщины. Но мне совершенно все равно. Я мог бы сделать с вами все, что пожелаю. Так что умерьте ваш пыл, мадам. — Он внезапно замолчал, устремил взгляд на воду, затем разъяренно прошипел:
— Будьте вы прокляты за то, что явились сюда! О да, я настолько глуп, что не задумываясь всыпал бы вам по первое число.
С этими словами он схватил меня. Буйный заржал, а я уронила узду и попыталась вырваться. Лицо мое, должно быть, исказилось таким несказанным ужасом, что Джон разжал руки. Перед глазами у меня встала белая пелена, тут же налившаяся багровым, замелькали полосы, и я, вскрикнув, повалилась на колени.
В ушах звучали вопли, агонизирующие, истошные. Откуда-то всплыло лицо матери, ясно, отчетливо, прямо передо мной. Бледное… по щекам катятся слезы… она выглядела совершенно отчаявшейся. Рядом появился мужчина. Огляделся, пожал плечами и ушел. Вопли звучали все громче, пока все не покрыло благословенное белое ничто.
Джон внезапно тоже оказался на коленях, лицом ко мне. Руки его сжали мои плечи, повлекли вперед. Я почувствовала твердость мужской груди и на мгновение захотела припасть к ней, но этому, конечно, не суждено было сбыться.
Он молча осторожно гладил меня по спине и что-то шептал. Что? Я так и не поняла. Моя шляпка валялась на земле. Я ощутила, как он запустил пальцы в мои волосы и стал расплетать косы, вытаскивая шпильки, так заботливо заколотые Белиндой. Но тут он вдруг замер и отстранился. Пришлось против воли поднять на него глаза. Мы стояли на коленях, лицом друг к другу. Ужасно странно… Но ведь это так нехорошо, ведь я замужем за его дядей, и это соображение перевесило все, даже страх перед близостью с человеком, который так легко мог бы сломить меня, унизить. Я отшатнулась от него, и он опустил руки, встал, шагнул к Буйному и вскочил на него. И с этой огромной высоты пробормотал:
— Я уже говорил, что в жизни не причиню вам зла. Ваш страх, тот, что таится в самом темном, потаенном уголке души, гнездится в вас, разлагая душу ядовитой ржавчиной. Именно он управляет вашей жизнью. Потому вы и вышли замуж за старика. А я, мадам? Только взгляните, что делается со мной в вашем присутствии! Иисусе, я превращаюсь из мужчины в жалкий тюфяк! — Он покачал головой. Лицо было искажено такой мукой, что я боялась на него смотреть. — Это должно прекратиться!
Он вонзил каблуки в бока Буйного и ускакал.
Я долго не могла пошевелиться, и еще больше времени ушло на то, чтобы кое-как заплести и сколоть волосы и нацепить шляпку. До дома было не менее двадцати минут хода. Лошадь, на которой приехал Джон, наверное, уже в конюшне.
63 
