ГЛАВА 39

И все-таки некоторые результаты мое плагиатское стихотворчество принесло…

Правда, величайшим поэтом всех времен и народов меня не объявили… И даже за эти две баллады Тальма заплатил мне, очень сильно подозреваю, из своего собственного кармана. Ну да ладно, я и не рассчитывал… Ибо всяческих писунов здесь — и прозаиков и поэтов — едва ли не больше чем в наше время. И все горят желанием всучить куда-нибудь свои творения… А что вы хотите — век же Просвещения на дворе! Грамотные все стали просто до безобразия… На этом фоне мои дилетантские переводы не смотрятся совершенно — так, упражнения любителя… Да еще выполненные с нарушением всех нынешних канонов стихосложения. В салонах на них спроса точно не будет — слишком вульгарно… Ага: «Для кого поет Бонапарт?» Бу-га-га…

Но некоторую известность, причем в неожиданных кругах, я приобрел.

Ибо зайдя недавно в театр к Тальма, был внезапно в коридоре отловлен неким биржевым деятелем. Представившимся как «господин Дюран». Что делал биржевик в театре? А там анекдот такой, что и Театр Революции, и парижская биржа находятся практически в одном месте — в дворцовом комплексе Пале-Рояль, в самом мускаденском районе. Такой вот оксюморон. И театральные коридоры вообще кишмя кишат всякой мелкой биржевой шушерой — они там прямо в антрактах сделки продолжают заключать. А то и во время действия, не прерываясь. Специфика вот такая…

Одним словом, отловил меня этот Дюран и попросил ни много ни мало, как проконсультировать его по военной части. За соответствующую оплату! А поскольку мне, почти как Маяковскому «и рубля не накопили строчки», предложение меня заинтересовало. Правда, на уточняющий вопрос о том, кто именно указал ему на меня как на эксперта, Дюран ответил, что это был господин Гурго… Дюгазон, то есть — ну, которого едва не прирезали на почве патриотизма: Гурго это его настоящая фамилия, а Дюгазон псевдоним. Не ахти какой авторитет в военном деле, честно признаться… Но — по крайней мере, не дурак. Но рассказал он про меня такое, что будь оно на самом деле — меня б давно уже высекли бы на площади. Или отлили бы… В бронзе… Ага. Но разубеждать господина Дюрана я не стал — зачем разочаровывать клиента? — и с важным видом попросил перейти к делу.

— Собственно-вот… — сказал он. И протянул мне несколько сложенных вдвое исписанных листов бумаги. — Это письмо от, гм… одного моего знакомого с Мартиники. Там некоторое время назад произошло сражение между британскими экспедиционными войсками и колониальными войсками Новой Испании. А у меня на этом острове есть определенные интересы… Финансовые, как можно догадаться. И от того, на чью сторону качнулась удача, зависит, буду ли я в прибыли или же в убытке… Понимаете?

— Но разве в письме не указано, чем закончилось сражение?

— В том-то и дело! — всплеснул руками господин Дюран. — Указано! Но описание настолько невероятно, что я не знаю, что и думать по его поводу! У меня нет основания сомневаться в честности моего корреспондента. Но я показывал письмо некоторым знакомым военным — они все считают подобное невозможным! Поэтому я в очень большом затруднении…

— Да что там такое могло произойти?

— Прочтите — и вы все узнаете. А если вкратце… Два английских полка метрополии были разбиты одним полком испанских колониальных войск и уничтожены практически полностью! Вы можете себе такое представить?

— Ну, представить-то можно… А вот реально… При таком раскладе либо у англичан было максимум пара батальонов, либо испанцы умудрились подвезти на остров дивизию, а не полк. Хотя… Впрочем — давайте я сперва действительно прочитаю, что пишет ваш корреспондент…

  117