очень нудно 
82 
Зализа начал казаться себе малой соринкой, попавший в стремительный и неодолимый водоворот полноводной реки, из которой уже никогда не выбраться, не добиться своего — и остается только молить Бога, чтобы стихия не утянула тебя на самое дно, а вышвырнула на тихий теплый берег.
Впрочем, троим всадникам пробираться оказалось куда легче, чем неповоротливым телегам и саням — а встречались на дороге и сани, и волокуши. Отчасти благодаря вертлявости коней, отчасти благодаря черной рясе государева человека, но опричнику постоянно удавалось обнаружить впереди достаточный просвет, куда можно направить коня широкой грудью и провести за собой обоих спутников.
Однако, как ни торопился Зализа, но в ворота Москвы они въехали уже затемно. Опричник понял, что в Посольский приказ ехать поздно и повернул к дому своего друга, благо жилище Андрея Толбузина посещал не раз, и как найти его помнил хорошо.
В Москве завсегда все получается не по общерусскому обычаю, и боярские дети здесь — отнюдь не мелкие помещики, способные вывести на смотр только себя, да пару сыновей али оружных смердов, а привеченные царским вниманием знатные вельможи, способные походя купить или растратить имения размером со всю Северную Пустошь. Потому-то и жил боярский сын Толбузин не в малой избушке вблизи подмосковного монастыря, а возле кремля, в обширном дворе, выпирающем наружу прочными бревенчатыми стенами.
Ворота двора были уже замкнуты, но Зализа, спешившись, громко застучал кулаком в ворота.
— Кто боярина беспокоит в такое время? — послышался вскоре сонный голос.
— Государев человек Семен Зализа из Северной Пустоши приехал! — крикнул в ответ опричник.
— Государев, государев… — без всякого почтения, но тихонько буркнул привратник, а потом уже во весь голос прокричал: — Боярин Толбузин почивать изволят. Завтрева приходите!
— Доложи немедля! — потребовал Зализа. — Не то быть тебе завтра же на конюшне поротым нещадно. А ну, доложи!
— Почивает, сказываю, барин… — уже не так уверенно откликнулись из-за ворот.
— Ты еще здесь? — грозно удивился опричник. На некоторое время за воротами стало тихо, но вскорости тяжелые створки скрипнули и стали расходиться.
— Ты ли это, Семен? — якобы почивавший боярский сын Толбузин стоял сразу за воротами, одетый в алые сапоги, красные атласные шаровары и кубачовую рубаху. На плечах лежала тяжелая соболья шуба, крытая сверху багровым сукном с шелковыми вошвами и густой синей вышивкой.
Зализа, ведя в поводу коня, переступил границу двора и тут же был заключен в крепкие дружеские объятия.
— Зализа! Воевода наш северный, свенов и литовцев о прошедшие два года побивший?! Ну, порадовал, порадовал, — боярский сын говорил громко, словно слова его предназначались не гостю, а кому-то еще, невидимому в сумерках неосвещенной улицы. — Какими судьбами в стольном граде?
— Крамола супротив государя служилым человеком услышана была, — кивнул в сторону Росина Зализа. — В Посольский приказ привез, но засветло не успел…
— Немедля в поруб крамольника! — грозно рыкнул Толбузин, и дворня, словно собачья стая, кинулась сдергивать Константина с седла. Председатель «Черного шатуна» не особо и сопротивлялся, а потому задачу свою смерды выполнили быстро и с честью, быстро поволочив пленника вглубь двора.
— А это воин мой, Нислав, — на всякий случай предупредил опричник, указывая на потянувшегося к бердышу бывшего милиционера. И, опасаясь, как бы служивый не оскорбил хозяина дома, въехав во двор верхом, предупредил: — Давай, спешивайся, заходи.
— Коней примите, — небрежно махнул рукой хозяин, ни к кому особо не обращаясь. — Стол накройте в трапезной. Друг ко мне приехал.
Толбузин обнял Зализу и повел его к дому. От боярского сына вкусно пахло терпким вином, пряностями и чем-то копченым. Семен почувствовал, как рот наполняется слюной, и в брюхе тут же забурчало.
— Сейчас, сейчас, — рассмеялся боярин Андрей. — Сейчас за стол сядем.
— Служивый мой… — неуверенно произнес Зализа. — Крамолу слышал, но мужик хороший.
— Нет, — покачав головой, остановил его Толбузин. — Коли крамольник, должен в порубе сидеть. Вина хорошего могу ему послать, убоины, сластей. Но сидеть должен в порубе, и поутру сразу же — в допросную избу. Не дай Бог кто услышит, что с крамольником разговаривали, не под засовом держали — враз государю донесут. И понять не успеешь, за что на дачу новгородскую за реестровыми людьми присмотреть отослали.
82 
