очень нудно 
105 
Страсть мгновенно встретила отклик. Еще ни разу в жизни Сааведра не переживала такого сильного чувства; внезапно и неудержимо нахлынула уверенность, что на ее веку не было и не будет мига важнее, чем этот.
— Дверь… — прошептала она, щекоча дыханием ему губы.
— Заперта, — ответил он тоже шепотом.
— В соседней комнате кровать…
— Нет, — сказал он. — Здесь.
Здесь — среди холстов, горшков, бутылок, ящиков; на свободном краю ковра, возле опрокинутой корзины с мелом и раздавленной, лишившейся пера шляпы Алехандро.
Здесь.
* * *
Сарио был вынужден заказать громоздкий шкаф с выдвижными ящиками и врезанными замками; теперь в широких и неглубоких ящиках надежно хранились законченные и незаконченные работы. Хватало в его мастерской и других вместилищ для тайн: комоды, сундуки, ящики, корзины. Немало ушло времени, чтобы разобраться с вещами, выбрать то, что пригодится в первую очередь, остальное убрать подальше. И позаботиться о сохранности…
И теперь почти на всех этих шкафах, сундуках, ящиках и корзинах, и даже на горшках, бутылках и пузырьках, закупоренных с помощью воска, или пробки, или кожи, — везде письмена, не поддающиеся расшифровке. Ленточки лингвы оскурры стерегут самое важное, самое необходимое для Сарио, для его Дара.
У Грихальва есть чему поучиться. Со времен нерро лингвы семья зарабатывала на жизнь не только копированием и случайными заказами, но и материалами для художественных промыслов. Сарио не хуже других умел добывать пигменты, изготавливать краски, делать бумагу, клеить кожу. Эти навыки, а также разрозненные страницы Иль-Адиба и священная реликвия Грихальва, Фолио, позволили ему частично — увы, лишь частично, — восстановить Кита'аб; теперь эта книга в кожаном переплете принадлежит только ему.
Немало времени ушло и на то, чтобы разобраться с прошлым, которое он взял с собой в будущее, из Палассо Грихальва перевез в Палассо Веррада. Ему предоставили целое крыло здания — чтобы Верховный иллюстратор ни в чем не нуждался, ни на что не отвлекался, а спокойно и сосредоточенно трудился на благо герцога, а значит, и герцогства. Разумеется, ему предложили многочисленную прислугу, но он взял только двух лакеев. Творя, он забывал обо всем на свете, даже о голоде и жажде, — чем лишний раз отрываться от дела, удобнее приказать слуге, чтобы в назначенный час явился с подносом еды.
Да, его работа требовала полной сосредоточенности, особенно лингва оскурра и бордюры; с магией шутки плохи. Иногда Сарио приводила в бешенство малая нужда. Но тут уж ничего не поделаешь, слугу вместо себя к горшку не поставишь. Хотя временами он подумывал: а нельзя ли и эту проблему устранить с помощью волшебства?
Сейчас ему горшок не требовался. Сидя на тза'абском ковре из шатра Иль-Адиба, Сарио разбирался с бумагами. Матра Дольча, сколько их тут: карты Тайра-Вирте, Пракансы, Гхийаса, Таглиса, Мерее, Диеттро-Марейи, даже далекой северной страны Ветия… Уже рябило в глазах, но Сарио упорно разглядывал, изучал, запоминал. Он теперь Верховный иллюстратор, а потому должен знать все о войнах и мирных договорах, о династических браках и обычаях правящих семей, об интересах и нравах чужеземных дворов. Помнить по именам всех королей, герцогов и принцев, а также всю их неисчислимую родню и даже наиболее близких придворных. Ведь ему предстоит помогать герцогу. Создавать новую дипломатию. Творить историю. Он должен знать все.
— Матра! — пробормотал он. — Не верю, что Сарагоса Серрано держал все это в памяти! Он ни на что не способен, кроме как рядиться в ярко-красное.
За дверью раздались шаги. Сарио намеренно не запер ее, вопреки привычке не наложил сторожевые чары. В Палассо Веррадо каждый должен убедиться, что новому Верховному иллюстратору совершенно нечего скрывать. Пусть приходят. Пусть смотрят.
— Сарагоса обречен это делать до конца своих дней, не так ли? — будничным тоном спросил вошедший. — Красный — цвет стыда, цвет пораженных костной лихорадкой рук, цвет крови, которую ему пускают чуть ли не ежедневно в надежде исцелить от болезни, очень похожей на ту, что обычно сводит в могилу Грихальва.
Сарио не повернулся. Он узнал голос, уловил неприязнь на грани отвращения.
— Его талант давно отправился в могилу. Просто тело слишком задержалось на земле.
— Человек умирает, когда это нужно Матре. — Раймон Грихальва прошел на середину комнаты. — Или ты узурпировал ее престол?
105 
