Лёгкий, ненавязчивый романчик 
95 
— Здесь обязательно должно быть хранилище.
— Естественно, у нас есть хранилище, — подтвердил помощник кураторрио, которого Элейна почему-то сильно раздражала.
Он открыл дверь на огромный пыльный чердак, заставленный прикрытыми какими-то тряпками картинами и ящиками. Элейна наклонилась и открыла одну из картин. На нее смотрела девочка с печальными глазами, одетая в старомодное платье.
— Матра эй Фильхо! Мне понадобится не одна неделя, чтобы все тут разобрать, даже если и удастся понять, какая из них кому принадлежит… Маэссо, неужели у вас нет полной описи? Не могу поверить, что картины просто-напросто убирают сюда и нигде не остается никаких заметок.
— При мне никто ничего подобного не делал, — ответил помощник кураторрио. — У меня есть свои, вполне определенные обязанности. Простите, но я должен их выполнять. — Не сказав больше ни слова, он вышел.
Элейна выпрямилась, отряхнула юбку, раскрыла ставни и впустила на чердак лучи солнца, в которых тут же заклубились крошечные пылинки. После этого она принялась методично снимать тряпки с картин, доставать их из ящиков.
Как-то так получилось, что эта однообразная работа захватила ее. С полотен на нее взирали лица давно умерших людей, одни с радостью или грустью, другие равнодушно, словно им вовсе не хотелось позировать для портрета и они мечтали оказаться совсем в другом месте. Эйха! Они и в самом деле сейчас находятся в другом месте, в своих могилах. Элейна видела то тут, то там собственных предков, мужчин в пышных воротниках, женщин в вызывающе открытых платьях, оливковая кожа, типичные носы, серые глаза — эти черты до сих пор отличают Грихальва: Верховных иллюстраторов, знаменитых живописцев, обожаемых любовниц.
Старые “Договоры”, “Помолвки”, “Деяния”, “Смерти”; изредка встречались “Разводы”, окаймленные черной рамкой. Матра! Кто эта потрясающая красавица с хлыстом в одной руке и букетом белых маков — в другой. “Мое проклятие”. Элейна поискала надпись внизу портрета. Бенекитта до'Веррада? Еще одно незнакомое имя. Она отложила картину в сторону.
Ее юбка и волосы были в пыли, но она не обращала на это внимания. Через некоторое время Элейна сообразила, что начало темнеть. Вдруг дорогу ей преградил огромный комод с неглубокими широкими ящиками. Она потянула за ручку, и тут же вперед скользнула плоская доска.
Эскизы! Элейна чихнула. Наброски “Договоров”, портреты. В одном из ящиков она обнаружила зарисовку — видимо, к картине, которая должна была запечатлеть торжественный момент, когда первый Ренайо стал Великим герцогом и основал Тайра-Вирте. Внизу стояла довольно необычной формы буква S с многочисленными завитушками и украшениями — произведение неизвестного художника.
Элейна открыла очередной ящик. Эйха! Целая куча карикатур на придворных, некоторые из них весьма грубые! Она чихнула, наглоталась пыли, закашлялась.
У стенки, за ящиком, куда они, по всей вероятности, завалились много лет назад, лежали смятые листки бумаги. Элейна развернула их, и они захрустели у нее в руках. Слишком мелкие буквы прочитать при таком освещении было невозможно.
Свеча почти догорела, Элейна взяла ее и выбралась наружу. В коридоре на стенах уже горели лампы. Выяснилось, что она нашла старую опись имеющихся в Галиерре картин. В самом конце стояла дата, когда она была составлена: “По приказу Тасита Грихальвы, в году 1216”. Ровно сто лет назад.
Подумать только! Прижав к груди драгоценный документ, Элейна поспешила в Галиерру, уже закрытую, но не запертую на ключ. Внутри никого не было, царил мрак. В желудке у нее заурчало. Матра! Она же не ела целый день! Однако любопытство победило голод.
Элейна зажгла лампу и поставила ее на стол кураторрио. Опись была разделена на две части: “Для выставки в Галиерре” и “Для хранения”.
В самом верху списка картин, предназначенных для хранения, она прочитала: “Первая Любовница”, портрет Сааведры Грихальва, выполненный Сарио Грихальвой”. Дальше шло краткое описание: “Портрет в полный рост. Сааведра Грихальва стоит у стола в своей комнате. Ночь. На ней платье из пепельно-розового бархата. На шее тяжелое ожерелье из жемчуга, мелкие жемчужины украшают платье. На столе лежит раскрытая книга. Одна рука Сааведры касается стола, другая указывает на первую строку текста”.
Элейна поднялась, сжимая в руках опись. Взяла лампу за раскрашенное керамическое основание и пошла — медленно, ей совсем не хотелось побыстрее добраться до другого конца Галиерры. Вокруг царила мертвая тишина.
95 
