4 
На сцене стриптизерше-одиночнице не обойтись без поддержки. Успех зависит от друзей, которых приглашаешь в свой сольный номер. В конце концов, когда от всеобщего ожидания тебя отделяет лишь тонкий слой нежной кожи, нужно, чтобы внутри у тебя жил целый мир.
С покровом света и бандерильями покончено: у Ингрид остался только рыжий парик и туфли на прозрачных плексигласовых каблуках. Тореадор стоит на арене голый, но у него еще есть его красный плащ, и он готов размахивать им в свете прожекторов. Она несколько раз подряд проходится колесом. Свист все громче, пока она не застывает точно посреди сцены, меряя своих зрителей горделивым взглядом андалузца.
Теперь она превратилась в быка. Нет больше ничего, кроме горы разгоряченных мускулов, орудия убийства для тореадора. Поднять его на рога, катать по песку, топтать его покрытое охрой тело. Пролились кровь и слезы, и Ингрид замерла, опустившись на одно колено, воздев руки с невидимыми кастаньетами, на груди сверкают капли пота, во взоре — смешанный с печалью покой того, кто победил, чтобы не умереть.
Этот новый танцевальный номер — так Ингрид называла свои сеансы стриптиза — имел полный успех. Раздались громкие возгласы, вызовы, надсадный свист; но, как всегда, Ингрид больше не вышла на сцену. Выступление «Пламенной» Габриэллы Тижер считалось в «Калипсо» звездным номером. Ни в коем случае нельзя пресытить клиента — пусть уходит «с чувством легкого голода». Приказ дирекции. То есть Тимоти. Который Ингрид вполне одобряла.
Впрочем, она вообще одобряла поведение Тимоти Харлена. Ее соотечественник и патрон занимался только бизнесом и не допускал вольностей. Он обращался к своим девочкам почтительно и платил им очень прилично, следя, чтобы они не соблазнялись сверхурочной работой с клиентами. Твердый и последовательный по натуре, он незамедлительно увольнял тех, кто нарушал устав. Манди, австралийка, которую застукали с клиентом, поплатилась за это. Как она ни плакалась ему в смокинг, Тимоти остался мягким, но непреклонным. Владея тонкостями французского языка так же хорошо, как искусством уживаться с полицией по борьбе с наркотиками и сутенерством, он объяснил, что увольняет ее потому, что «Калипсо» — заведение, «конечно, вульгарное, но оно должно любой ценой оставаться классным».
Ингрид подобрала свое прямое красное платье, чулки, белье, сиреневое боа и ушла за кулисы, где накинула пеньюар с дугообразной золотой надписью «Калипсо». Вирджиния, стриптизерша из Калифорнии, приветствовала ее знаком победы. В коридоре по пути в ее уборную ей встретилась сменившая Манди ямайка Карлота, жуткая трусиха, но блестящая профессионалка, мгновенно снискавшая расположение публики.
Для Ингрид было неприятным сюрпризом обнаружить Энрике у дверей своей уборной. Единственный из вышибал, кого она на дух не переносила. Парень с пресыщенным лицом и образом мыслей, он был наделен чувствительностью сейфа и речью чурбана. Девушки, говорившие по-французски, называли его Энрике Стоеросовый, остальные — «Enric' the prick».
— Чем обязана? — пропела она слащавым голоском.
— У тебя там цветы.
Он выдержал паузу, чтобы сунуть в рот одну из своих бесконечных клубнично-банановых жвачек и состроить непроницаемую физиономию.
— С ними записка. «Извини», подпись «Бен». Надеюсь, этот тип не твой клиент.
— И правильно надеешься.
— Тимоти не хочет историй с клиентами. Ты же знаешь.
— А я не хочу историй с Тимоти. Так что мы в расчете. Бен — мой бывший приятель, и ничего больше.
Не в силах оторваться от двери, Энрике кивнул, потом направил свое внимание на огнетушитель, словно собираясь открыть ему смысл жизни. Ингрид решила проявить терпение. Энрике приходился кузеном жене Тимоти, а та была единственной слабостью патрона. Вдобавок охранник злоупотреблял второсортными фильмами. Он направил ей в сердце воображаемый револьвер и нажал на спусковой крючок, подражая звуку выстрела. «Stupid motherfucker», — подумала она, когда он наконец убрался туда, откуда пришел. Запахнув потуже свой пеньюар, она вошла к уборную.
Пышный букет красных роз ожидал ее на туалетном столике, и записка действительно была от Бена. Она сняла парик. Вновь превратившись в блондинку и в Ингрид Дизель, она на миг застыла, глядя на свое отражение в зеркале, чувствуя, как гнев ее сменяется грустью. Все цветы мира тут бессильны: она рассталась с Бенжаменом Нобле и не собирается менять свое решение. Он совершил непоправимую ошибку, когда вздумал шпионить за ней и раскрыть ее вторую жизнь. Бен посмел выслеживать ее и смешаться с толпой зрителей в «Калипсо». Но никто кроме Лолы Жост и Максима Дюшана не имел права знать, что Габриэлла Тижер, стриптизерша из Девятого округа, и Ингрид Дизель, массажистка из Десятого, — одна и та же женщина.
4 
