91 
Она платит, выходит из машины, направляется к отделению скорой помощи, спрашивает Диего Карли. Девушка отвечает ей, что он сейчас занят, надо подождать. Камера снимает коридор на высоте взгляда сидящей женщины, чье дыхание постепенно становится ровным. По коридору туда и сюда снуют люди в белых и зеленых халатах, мелькает несколько усталых и спокойных лиц. Обрывки разговоров. Какой-то треск. Распахивается дверь, за ней видны носилки, на которых лежит раненый, рядом Диего Карли и один из сотрудников. Камера поднимается, видно раздраженное и усталое лицо Диего.
— Что ты тут делаешь!
— Мне нужно с тобой поговорить, Диего…
— Ради бога, Алис, ты же видишь, я работаю!
Камера по-прежнему направлена на дверь, за которой скрылись оба медбрата и носилки. Снова виден коридор. Кафе, освещенное неоном. Тихо работающий телевизор и Адам Нон, сидящий на стуле с шваброй между ног.
— Адам!
Он улыбается ей. Доброй, щедрой улыбкой. Алис подходит к Адаму, ее рука приближается к очкам-камере. Больше ничего не видно, кроме серого пола и ботинок уборщика.
— Храни это как можно бережнее, Адам. И обещай мне, что никогда никому об этом не скажешь! Никогда, слышишь?
Это последняя фраза Алис Бонен, прежде чем наступит глухая тишина в кармане Адама Нона.
— Ну и вид же у вас! — воскликнул Виктор Массо. — Это от слишком сильной радости или смешанного с радостью отчаянья?
— Ни то и ни другое, — ответила Ингрид. — Это скорее синдром черепахи, которая только что достигла финишного стола.
— По-моему, надо говорить «столба», — машинально поправил ее Диего.
— Как хочешь. Мы продвигались маленькими шажками и все-таки запыхались и сбиты с толку. Верно, Лола?
Раз в жизни Лола не нашлась, что сказать, и просто указала на экран. Виктор Массо увидел лишь застывший кадр, который совсем не показался ему привлекательным; нужно было быть посвященным, чтобы оценить тонкости глубин кармана Адама Нона.
— Лола хочет сказать, — пояснила Ингрид Виктору и Фрамбуаз, — что правда была у нас перед глазами с самого начала, но она была снята слишком крупным планом, чтобы мы могли ее различить.
Глаза Виктора и Фрамбуаз округлились, как глаза их рыбок кои.
— Ингрид хочет сказать, — вмешался Диего, — что многое зависит от того, как на это смотреть.
— И если без разбору поглощать образы, то уже не видишь, в чем здесь смысл, — добавила Лола в заключение.
— Я думаю, мы пойдем выпьем еще кофе, верно, Фрамбуаз? Вернемся, когда эта троица лунатиков перестанет спать с открытыми глазами и ртом. Пошли, детка.
Виктор Массо шутил, но на самом деле он явно был заинтересован этим финишем черепашьих бегов. А Диего вертел в руках очки, черную прямоугольную коробочку и моток проводов.
— Камера и микрофон чуть больше пуговицы! Все подсоединено к записывающему устройству с мини-диском. Прекрасное оборудование, наверняка стоит пять тысяч евро!
— Спорим на что хотите, что камеру держала Мирей, изображая Жюля, — сказала Лола. — А в это время Жюль находился в номере и уговаривал Алис выпрыгнуть из окна. После того как напоил ее шампанским с кетамином, чтобы довести до нужного состояния.
К ней было приковано внимание присутствующих.
— Жюль взял интервью у портье как раз перед тем, как поменялся с Мирей ролями, — продолжила Ингрид. — На ней была такая же, как у него, рэп-перская куртка, к тому же она наклеила фальшивую бороду. Ее высокий рост и актерский талант дополнили впечатление. Никто и не подумал ее рассматривать. Свидетели были слишком перепуганы.
— Можно себе представить! — добавил Виктор Массо.
— Один вопрос остается нерешенным, — задумчиво заметила Лола. — Как Жюль Паризи сумел войти в номер 3406 в час пик, когда в фитнес-клубе было больше всего народу, без ключей и никем не замеченный?
— Иногда задаюсь вопросом, не предпочитаю ли я общество моих постояльцев обществу живых людей, — продолжал Виктор Массо.
— Ну, — мило возразила Фрамбуаз, — не стоит преувеличивать, шеф.
43
Лола решила сделать Садовому Гному подарок столь же роскошный, сколь и отравленный. Подарок, насчет происхождения которого ему всегда придется хранить молчание. Она попросила Диего сделать копию видеозаписи, которую можно было бы называть «Не день рождения Симона», и договорилась с лейтенантом Бартельми, что это пленка станет главной уликой в деле Алис Бонен. Потом она предоставила стражам порядка и сотрудникам фирмы «Полиция» заняться своим достойным ремеслом приукрашивания действительности. Комиссар Груссе лично участвовал в задержании Жюля Паризи и Мирей Кост. Любовники находились в квартире, снятой Кост на заработки Паризи. Канал «ТВ Европа» взял его на работу, назначив весьма солидное жалование. Тем не менее он всех обманывал, продолжая официально жить в кругу семейства Паризи под неусыпным оком веб-камеры.
91 
