5 
– Занимайтесь своими прялками, леди! Готовьте ужин и держите язык за зубами, как и положено женщине. – Было ясно, что он не верил ни единому слову.
Мирана, подобно Гунлейку, не поражалась его хитроумным планом.
– Он выживет? – спросила она Гунлейка.
– Он молод и полон сил. Надеюсь, выживет, если справится с лихорадкой. Ты знаешь это лучше меня.
Мирана оставила Гунлейка и пошла в покои Эйнара, где лежал незнакомец. Он тронул ее душу. Она чувствовала, что не может долго находиться вдали от него.
В комнате горел всего один факел. В ней было мрачно и тепло. Мужчина был укрыт несколькими шерстяными одеялами, раненое плечо плотно перевязано чистой белой шерстяной тканью. Повязка была сухой, кровь больше не сочилась из раны. Мирана склонилась над ним, но так и не поняла – находится он в забытьи или просто спит.
Она присела рядом на краешек кровати и дотронулась до его лба. Лоб был горячим, как раскаленные угли. Мирана намочила в холодной воде ткань и несколько раз обтерла ему лицо и плечи. Он что-то пробормотал, но она не смогла разобрать слов. «Интересно, что он подумает и сделает, когда, проснувшись, увидит меня рядом?» – размышляла она.
Очнувшись, Рорик решил, что умер и находится в Валгалле. Он не сомневался, что попал к верховному богу Одину, покровителю погибших героев, ведь погиб, как подобает настоящему воину, сражаясь с врагом с неистовой силой и ненавистью. Он слышал рядом с собой нежный голос валькирии и чувствовал, как ее прохладные пальцы прикасались к его лбу. Она что-то говорила ему, но он не понимал что, и это совсем не волновало его. Главное – она была рядом, а это означало, что он мертв. Для него не существовало другого выбора. Теперь больше не надо было принимать решения и мстить. Ему показалось странным то, что он ничего не видел. Разве может человек, умирая, ослепнуть? Конечно, нет. Этого не могло быть. Рорик слышал, что любой человек в Валгалле чувствует, видит, ест, поет и получает удовольствие с той женщиной, которую пожелает. Но ему почему-то совсем не хотелось петь.
Он чувствовал нестерпимую боль в плече, и это очень удивило его. Он не ожидал, что после смерти люди могут испытывать мучения. Боль то отступала, то накатывала опять, и он изо всех сил старался заставить свой мозг найти этому причину, но это оказалось ему не под силу. Возможно, он был близок к смерти и поэтому еще не получил то, что ему положено. Рорик ощущал что-то прохладное и влажное на своем лице. Это тоже показалось ему очень странным. Что-то влажное и прохладное окутало его плечи, руки, живот, однако ниже он не почувствовал ничего подобного. Голос валькирии постепенно отдалился, и он снова провалился в темноту.
Мирана поднялась и потянулась. Жар у незнакомца немного спал. Гунлейк был прав – он будет жить. Он молод и полон сил. Она взглянула на него. «Что, если дать ему немного яда и подарить легкую смерть? – подумала она. – Эйнар будет пытать его, пока не замучает насмерть, наслаждаясь каждым стоном».
«Ох уж эти мужчины и их жажда мести», – подумала она. Он умрет страшной смертью за то, что пытался отомстить Эйнару. Она понимала, что должна отравить его, но ни за что не смогла бы это сделать. Пока он жив, существовала слабая надежда его спасти. Один шанс из тысячи. Мирана знала, что лжет себе, но не могла отказаться от этой мысли.
Она нахмурилась и снова принялась обтирать ему лицо и плечи, пока не убедилась, что жар окончательно спал. Укрыв воина шерстяным одеялом, она долго смотрела на него, а потом вышла из спальни.
Ей необходимо было встретиться с Гунлейком. Вскоре Мирана нашла его. Он разговаривал с одним из своих людей, Клобейном, по прозвищу Бык. Клобейн получил это прозвище отнюдь не за могучую стать, а за кустистые брови, из-за которых он выглядел тупым, что на самом деле было совсем не так. Она остановилась и прислушалась.
– Мы оба знаем, что среди нас есть предатель, – склонив голову, говорил Гунлейк. – Этот человек открыл нашим врагам потайную дверь. Он не знал, что я задумал напасть на его предводителя на берегу. Из этого следует, что он не из моего близкого окружения. Он не знал, что я с двумя людьми выскользнул из крепости через ту же потайную дверь, и поэтому не мог предвидеть, что я окажусь позади его предводителя. Этот негодяй, должно быть, затрясся от страха, когда их план провалился.
– Не знаю, кто бы это мог быть, – тихо сказал Клобейн. – Не нравится мне все это, Гунлейк. Не люблю предателей. Не многие знали о твоем плане.
5 
