очень нудно 
50 
– Ну, это ты загнула, – возмутился я. – Тут народ и тридцати в месяц не получает.
– Так не бывает, – отмахнулась она, – на тридцать в месяц не проживешь, с голоду опухнешь.
– Но ведь живут!
– Ладно, – отступила она, – пусть будет семьдесят пять. За год это сколько? Девятьсот баксов. Сколько там работает народу? Сто человек. Значит, всех их он «опустил» на девяносто тысяч долларов. В нашей стране доля оплаты труда в стоимости продукта составляет в среднем пять процентов. Раз в издательство не вернулось ничего, значит хозяину досталось…
– Миллион восемьсот, – прошептал я.
– На это все он прикупил семь фирмочек. Пусть в среднем они окажутся примерно такими же по доходности. Перемножь.
– Двенадцать миллионов шестьсот тысяч.
– И за год он каждую превратит еще в семь…
– Восемьдесят восемь двести…
– Дима Мурадик, не имея ни копейки, за два года собирается получить девяносто миллионов долларов. Ну как, ты по-прежнему считаешь его идиотом?
– Девяносто миллионов долларов… – шепотом повторил я. – Естественно, за такие деньги убьют, не моргнув глазом.
– Ах, оставь, – отмахнулась она, – наши чиновники – это тихие мелкие жулики. Сколько бы они ни украли, а на убийц все равно не тянут.
– За девяносто миллионов долларов…
– Убийство привлечет внимание, – перебила Алла, – начнется расследование, проверки, ревизии. Под такой лупой ему и цента не заработать. Нет, он просто пожалуется знакомому начальнику отделения, тот настропалит парочку подчиненных, из тех, что «на крючке», и тебя в лучшем случае задержат за воровство, а в худшем – остановят за мелкое хулиганство.
– Ничего себе, – хмыкнул я, – воровство лучше хулиганства!
– Экий ты лунатик, – удивилась Алла. – По подозрению в воровстве тебя дня три подержат, а потом выпустят. А то и извинятся. В худшем случае в камере немного побьют…
«И немного “опустят”, – мысленно добавил я. – Как там Юра?»
– … а за хулиганство влепят с ходу пятнадцать суток, и ни один судья не станет разбираться, матерился ты на самом деле, или постовому послышалось.
– Если бы ты знала… – покачал я головой.
– А чего тут знать? Ему вас припугнуть нужно, чтобы нос не совали. А следствие – совсем ни к чему. Не для того он столько времени старался, акции копил, издательство высасывал. Бросить ведь все придется, если чистому выйти захочется.
– Ты о чем?
– Перестань ваньку валять, – вздохнула она. – Что же я, новости не смотрю?
– Так ты… Знаешь?
– Еще бы! По всем каналам твою пьяную рожу показывали. Фотографии, наверно, другой не нашли.
– И ты… Так спокойно…
– Сережа, Сережа, – она взяла бутылку, взболтала, посмотрела на свет, и разлила остатки ликера по рюмкам. – Я тебя не первый год знаю. Никого ты убить не мог. Так что, если хочешь, можешь отсиживаться у меня, пока все не рассосется.
Я молчал. Смотрел на ее ехидную улыбку и вспоминал настороженный взгляд Лены. Ведь я с Измайловой все время рядом сидел! Все равно испугалась. А вот Алле никаких доказательств не требуется. Она просто верит и готова помочь. Что тут сказать? Как ответить? Ту гамму чувств, что взорвалась в моей душе, можно выразить только одним способом: я допил ликер, подхватил ее легкое, маленькое тело на руки и понес в спальню. Она засмеялась и закинула руки мне за шею.
Надеюсь, эта ночь будет лучшей в ее жизни.
Хорошо, Леночка не знает, чем тут я без нее занимаюсь.Глава 5
Первое утреннее впечатление – жуткая ломота в ногах. Такое ощущение, будто их по колено в кипяток засунули. Выше тоже болит, но уже терпимо. Ну почему конечности нельзя при нужде отстегнуть и привинтить другие?! Нет справедливости в этом мире.
– Проснулся? – заглянула в комнату Алла. Наверное, стоны услышала. – Ты как, останешься, пока все уляжется, или поедешь искать приключения на собственную задницу?
– Если остаться, – вздохнул я, опуская ноги на пол, – это никогда само не рассосется.
– Тогда пошли кофе пить, – приказала она и включила телевизор.
Показывали меня. Вообще-то я фотографироваться не люблю – осталась такая дурная привычка со времен пребывания в ашраме, но время от времени, в компании, под объектив попадаю. На выбранном ментами снимке меня запечатлели в тот самый момент, когда я по пьяной лавочке демонстрировал любимое йогами «чудо» – возлежание на двух точках, под головой и пятками. Вообще-то, это может сделать любой дурак, нужно только упереть спинку стула (обычно укладываешься на спинки двух стульев) под основание черепа – иначе будет больно. Теперь представьте, какая была рожа: под шафе, на растяжке, да еще со стулом под затылком?
50 
