очень нудно 
62 
Колин, продолжая обнимать ее одной рукой за талию, открыл громадную дубовую дверь и ввел ее в просторный квадратный зал на первом этаже. Он продолжал обнимать ее за талию и тогда, когда в зале появились многочисленные слуги и с любопытством уставились на нее, несомненно, рассматривая это демонстративное объятие как жест в высшей мере романтический. На втором этаже зал с трех сторон огибала галерея для менестрелей, огороженная старинными, искусно изукрашенными перилами. С потолка третьего этажа свешивалась грандиозная люстра. Вдоль стен зала стояли стулья эпохи Тюдоров с высокими резными спинками. Больше в этом огромном помещении не было ничего. Синджен видела все это как в тумане, слушая, как Колин представляет ей одного за другим своих домочадцев. Ее не отпускала боль, но она не хотела показать себя трусихой или слабой, изнеженной кисейной барышней. Она любезно улыбалась и вслед за Колином повторяла новые имена. Но, едва повторив очередное имя, она тут же его забывала.
— Позволь представить тебе мою тетушку Арлет, младшую сестру моей матери. Арлет, это моя жена Джоан.
Увидев перед собой немолодую женщину с острым подбородком, Синджен улыбнулась, пожала протянутую руку и сказала «здравствуйте».
— А это Серина, моя свояченица — то есть сестра моей покойной жены.
Серина была очень хорошенькой и не на много лет старше самой Синджен. Она приветливо улыбалась.
— А это мои дети. Филип, Далинг, идите сюда и поздоровайтесь с вашей новой мамой.
Синджен остолбенела. Она вопрошающе посмотрела на мужа, но он больше ничего не сказал. Уж не ослышалась ли она? Но двое детей в самом деле медленно, словно нехотя, подошли к ней, глядя на нее хмуро и недоверчиво. Мальчик лет шести и четырех-пятилетняя девочка.
— Поздоровайтесь с Джоан. Она теперь моя жена и ваша мачеха. — Голос Колина звучал повелительно. Она, Синджен, обязательно бы ответила, если бы он заговорил с ней таким тоном. Он продолжал невозмутимо стоять на месте, не сделав ни шагу навстречу своим собственным детям.
— Здравствуй, Джоан, — сказал мальчик и добавил: — Меня зовут Филип.
— А меня — Далинг, — сказала девочка.
Синджен попыталась улыбнуться и придать своему лицу ласковое выражение. Она любила детей, правда любила, но стать мачехой двоих детей без всякого предупреждения? Она опять взглянула на Колина, но тот не смотрел на нее, он улыбался своей маленькой дочери. Затем он поднял ее, она обвила ручонками его шею и сказала:
— Добро пожаловать домой, папа.
Папа! Значит, это все-таки правда. Синджен собралась с мыслями и приветливо сказала:
— А ты и в самом деле прелесть (Игра слов: Далинг (Darling) — милая, дорогая, любимая, прелесть)? Все время?
— Ну конечно. А как же иначе?
Колин пояснил:
— Вообще-то ее зовут Фионой, как звали ее мать. Но получалась путаница, и все стали звать ее Далинг, это ее второе имя.
— Здравствуй, Далинг. Здравствуй, Филип. Я рада познакомиться с вами.
— А ты очень длинная, — сказал Филип, точная копия своего отца, если не считать глаз — они были у него не синие, а серые. И эти холодные серые глаза пристально смотрели на Синджен.
— И платье у тебя все мятое, — заметила Далинг. — А на лице безобразный шрам.
Синджен рассмеялась. Что ж, если хочешь услышать про себя неприкрашенную правду — послушай малого ребенка.
— Ты права, Далинг. Мы с твоим отцом ехали сюда верхом от самого Эдинбурга и даже еще дольше — от самого Йорка. И нам обоим нужна хорошая ванна.
— Кузен Макдуф говорит, что ты хорошая и что мы должны быть с тобой вежливыми.
— Довольно, дети, — вмешалась тетушка Арлет, подойдя к Филипу и Далинг. — Извините их, э-э…
— Пожалуйста, зовите меня Синджен.
— Нет, зовите ее Джоан.
Серина смотрела то на Синджен, то на Колина, то на тетушку Арлет и молчала. И Синджен вдруг всем сердцем пожелала перенестись отсюда на скалистый берег близ Норт-клифф-Холла и снова увидеть привычные воды Ла-Манша и почувствовать, как морской ветер ерошит ее волосы. Между ног у нее болело, очень болело. Она посмотрела на Колина и спокойно сказала:
— Боюсь, я чувствую себя не очень хорошо.
Реакция Колина была мгновенной. Он тотчас поднял ее на руки и, не говоря никому ни слова, понес на второй этаж. Он поднялся по широкой лестнице, потом долго шел по широкому, очень длинному коридору, темному и затхлому. Синджен показалось, что он прошагал добрую милю, неся ее на руках, прежде чем добрался до огромной спальни и уложил ее на кровать. — Затем он попытался поднять юбки ее амазонки.
62 
