20 
– Все было очень вкусно, ваша светлость, – поблагодарила она. – Ваша кухарка просто волшебница! Что за телятина! Впрочем, надо думать, она все готовит великолепно. – Откинувшись на спинку стула, Эванжелина с шумом выдохнула и вытерла пальцы салфеткой.
– Спасибо, Бэссик, пожалуйста, передай кухарке благодарность мадам. Не хотите ли немного хересу? – предложил он гостье.
Вспомнив, что недавно он услышал почти те же самые слова из уст своего пятилетнего сына, Ричард улыбнулся.
Эванжелина сглотнула. Ох эта его улыбка, подумалось ей. Ее следует запретить. Ни один мужчина не имеет права так улыбаться женщине! Девушка наблюдала за тем, как осторожно Бэссик наливает вино в тонкий хрустальный бокал.
К удивлению управляющего, герцог сказал:
– Сегодня вечером я больше не нуждаюсь в твоих услугах, Бэссик. Мне известно, что ты по вечерам во вторник играешь с миссис Роули в винт. Смотри не опозорь нас, мужчин! Надеюсь, ты выиграешь!
– Попробую, ваша светлость, – кивнул старик. – Но, признаться, миссис Роули – суровый противник.
После того как Бэссик выставил из столовой двух лакеев, герцог откинулся на высокую спинку стула, украшенную тонкой резьбой, и посмотрел на свою названую кузину.
– Мы сидим слишком далеко друг от друга, – вымолвил он. – Странно, но прежде я не понимал, что стол слишком велик. Надо попросить Бэссика убрать из столешницы парочку составных частей. Думаю, после этого стол станет футов на десять короче. – Он поднял вверх бокал. – Добро пожаловать в Чеслей, мадам! Могу я иметь удовольствие выпить за ваше здоровье?
– Это очень мило с вашей стороны, ваша светлость, – приподняв, в свою очередь, бокал, ответила Эванжелина. Потом она отпила крохотный глоток вина. Херес был великолепным, от него внутри разлилось приятное тепло. – Какая замечательная комната! Полагаю, если этот стол раздвинуть, то за него смогут сесть человек сорок?
– Да, около того, – кивнул Ричард. – Бэссик очень любит раздвигать стол, чтобы представлять его во всем великолепии. Хорошо хоть, он согласился немного сложить его, иначе мы бы и не увидели друг друга. Ах да, я тут разговаривал с сыном и вдруг понял, что даже не знаю вашего имени, – спохватился герцог.
– Де ла Валетт, – коротко ответила девушка.
– Нет, я имею в виду ваше имя, а не фамилию.
– Меня зовут Эванжелина, ваша светлость.
– Красивое имя!
За обедом, когда им прислуживали Бэссик и еще два лакея, она вела себя как подобает и болтала о всяких ничего не значащих пустяках. Герцог отвечал ей в тон, голос его был холоден и равнодушен – так и должен держаться гостеприимный хозяин, которого особенно не интересует ни обед, ни его гость.
– Мама говорила мне, что сама выбрала это имя, – сообщила девушка. – Ей было уже немало лет, когда я появилась на свет, поэтому она решила, что я – настоящее чудо. Мама сказала, что назвала меня Эванжелиной в благодарность Господу. – Она внезапно замолчала, осознав, что еще никогда в жизни никому ничего подобного не рассказывала.
Эванжелина молча посмотрела на герцога.
– А когда я родился, как говорил мне отец, – заговорил Ричард, – мама посмотрела на меня и промолвила: “Хвала Господу и святым угодникам! Теперь у нас есть наследник”. До меня у мамы было три выкидыша.
– Значит, вы тоже стали чудом для родителей, – заметила Эванжелина.
– Как только познакомитесь с моей матерью, спросите ее, как она к этому относится, – улыбнулся Ричард.
– Сомневаюсь, что это произойдет, – пожала плечами девушка.
Вдруг она огорченно ахнула, посадив каплю изысканного соуса на рукав платья – единственного, которое могла надевать по вечерам. Девушка быстро вытерла пятно влажной салфеткой. Другого платья у нее не было. А это, с завышенной талией, без кружев, оборок и нижних юбок, было сшито из темно-серого муслина. По крайней мере ее собственное платье, а не то, что дал ей этот негодяй Хоучард или его чертова любовница.
Эванжелина посмотрела на герцога. Мягкий отблеск свечей играл на его темных блестящих волосах; девушка невольно залюбовалась вечерним костюмом Ричарда с белоснежным галстуком. Да, в ее детских воспоминаниях семилетней давности сохранился верный портрет этого человека, вот только воспоминания не передавали его великолепия. Он был прекрасен, этот герцог, и отлично знал об этом.
Эванжелина улыбнулась. Она была именно такой, какой старалась казаться. Точнее, они оба были в точности такими, какими хотели показать себя.
20 
