очень нудно 
53 
О делах в первый день не говорили, предоставив гостю возможность отдохнуть с дороги, попариться в поставленной у частокола бане, выпить сладкого английского вина. Правда, Илья Анисимович мимоходом упомянул, что вернулся из Ганзы с товаром и, повстречав в доме зализовского посланца, решил лично вверх по Луге подняться, на торговлю посмотреть, на товары, цены узнать. Получалось, что к опричнику он заехал «заодно».
Однако Зализа отлично понимал, что это не так: в открытом сундуке, из которого Баженов доставал подарки, Семен углядел небольшую шкатулку. Опытный порубежник сразу вспомнил, где видел ее раньше: несколько месяцев назад именно из нее купец доставал драгоценные бокалы из кроваво-пурпурного стекла. Кубки эти были слишком дороги, чтобы хоть один обитатель прилужских земель смог купить их даже продав свои поместья и детей в придачу. Брать ее с собой для торговли смысла не имело. А значит, услышав про умеющего варить стекло мастера, Илья Анисимович тут же понадеялся заказать то, за что дикие европейские монархи готовы платить золотом вдесятеро против веса.
— Как торговля, Илья Анисимович? — разомлевший в квасном пару, спросил с верхней полки Зализа. — Ты ведь, говоришь, из Ганзы вернулся?
— Что мне плохо, то тебе хорошо, Семен Прокофьевич, — безмятежно рассмеялся Баженов. — Пенька, лен, железо, сало, хлеб и прочие русские товары дешевеют. Стало быть, войны с Орденом в Ливонии более не ждут. Пайдский торговец так прямо и сказал, что их латники домой вернулись и на Русь ноне не пойдут. Не секрет это более.
— А свены?
— Свены сказывают, на Неве сеча кровавая была. Русичей они порубили несколько сотен, своих около сотни потеряли. Вернулись со славою, но без добычи.
— Откуда на Неве сотни воинов? — от изумления Зализа перевернулся на живот. — Там же кроме двух десятков чухонцев и не живет никто. Ну, и я с засечниками наведываюсь.
— А, так это ты там, Семен Прокофьевич, дыру в шее получил? — кивнул Баженов. — Так я и думал. Ты ведь тогда от меня аккурат в эту сторону подался. Да только кто мне поверит? Я для них язычник, а свены — храбрые воины.
— Что еще рассказывают в городах немецких?
— Много чего рассказывают. Встретил я там в Эрфурте купца из Твери. Сказывал он, царь Иван Васильевич города и крепости на Руси все новые строит. На севере Каргополь поставил, Турчасов, Тотьму, Шестаков; на юге Курск, Воронеж, Елец, Царицын. Самару, Уфу, Саратов на восточных рубежах. Десятками государь города строит, сотнями крепости новые. Для обновления смоленской крепости казна царская одного железа триста пятьдесят тысяч пудов купила, триста тысяч свай, миллион гвоздей. Вольных работников шестнадцать тыщ Разрядный приказ нанял, крестьян от земли царь особым указом отвлекать запретил. Вот где золото кулями уходит, Семен Прокофьевич! Купец сказывал, один из торговых людей тверских, Афанасий Юдин, англичанам шесть с половиной тысяч рублей в рост дал! Да литовским купцам еще полторы тысячи. Таких деньжищ во всей Ливонии не сыскать. Келарь Псково-Печерский с Ордена недоимки уже три года стрясти не может. А недоимок тех: по марке с человека в год. Тьфу! Купцу Афанасию одного роста с его мошны втрое больше получается. А ростовщиков в Твери не один десяток наберется.
— Это да, — кивнул Зализа, вспоминая мельницы и мануфактуры, мимо которых ходили опричные отряды учить уму-разуму беспокойных уездных бояр. — Там про тишину, что над Северной пустошью стоит, давно позабыли.
— В Москве торговать надобно, — выдал наконец свою заветную мечту куземкинский купец. — В нищей Европе хорошего капитала не наживешь, хоть все их серебро да золото собери. Земли дикие, товару толкового мало, руки у них у всех кривые. Что от них хорошего привесть можно? Сукно да бумагу англицкую, вино французское. Мебель в Италии да Германии изящную строгают. А в Ливонии кроме гонору и вовсе ничего нет. Вот и все. А в Москве торговлю вести настоящий товар нужен. Редкостный. Обычного там и так полно.
— Так вот чего ты от чужеземцев хочешь, — понял Зализа. — Да, они люди странные. Могут и впрямь чего хитрого удумать. Ладно, утром отправимся.
* * *
Утром траву уже в который раз покрыла изморозь — но на этот раз первые солнечные лучи не растопили ее, а лишь разукрасили множеством искорок. Обеспокоенный купец, взяв коня, умчался к реке и вскоре вернулся, потемнев лицом.
— Никак случилось что, Илья Анисимович? — поинтересовался Зализа.
53 
