очень нудно 
29 
— Спасибо, — благодарно ответил он. — Поль говорит, чтобы мы не ждали его. Он скоро придет. В него мертвой хваткой вцепилась Мирдаль.
Тобин кивнула и шагнула к парадной лестнице.
— Пусть не выпускает подольше. За это время мы успеем поговорить об угрожающей ему опасности.
Радость встречи с родней тут же сменилась гнетущим молчанием. Поднявшись на несколько ступенек, Тобин вздохнула, обернулась и сокрушенно пожала плечами.
— От этого разговора не убежишь… Пошли скорее! Шедший следом Рохан, пытаясь сохранить хорошее настроение, громко прошептал Чейну:
— Почему при ней я всегда чувствую себя гостем в собственном доме?
— Лучше уж гостем, чем слугой, — философски заметил Чейн. — Видел бы ты, как она обращается с лордами и принцами, которые по глупости приглашают нас на охоту или праздник сбора урожая!
— Спасибо, я каждые три года любуюсь этой картиной во время Риаллы. Чейн, у нас с ней общие родители и общее воспитание, так почему же она делает то, чего не могу я?
Тобин, к тому времени достигшая лестничной площадки, оглянулась через плечо.
— Бедный, неуклюжий, застенчивый верховный принц! — огрызнулась она. — Ты делаешь то же самое, только соображения у тебя не больше, чем у Поля!
С тех пор как Рохан принял титул верховного принца, количество людей, приезжавших в Стронгхолд, выросло вчетверо. Послы других принцев прибывали сюда все чаще и оставались на более долгий срок, хотя Рохан и отказался от идеи двора, который Ролстра создал в замке Крэг. Искусство «Гонца Солнца», которым владела Сьонед, делало излишним существование постоянных посольств; связь с фарадимами при других дворах действовала быстрее и была куда более эффективной, чем обмен посланиями с помощью сновавших взад и вперед гонцов. Более того, сообщение через фарадимов было более кратким и деловитым, поскольку здесь не требовалось бесконечных торжественных церемоний, с помощью которых официальные Лица подтверждали свои полномочия. Отсутствие настоящего двора было для Рохана и Сьонед немалым облегчением. Пока Поль был маленьким, им, несмотря на свое высокое положение, хотелось сохранить некое подобие семейной жизни.
Тем не менее паломничество со всего континента продолжалось, и в конце концов стало ясно, что Стронгхолд, не приспособленный для такого наплыва посетителей, придется перестроить. Иногда каждая комната, прихожая и даже коридоры были заполнены толпой людей, которые имели несчастье прибыть в одно и то же время. Впрочем, если жалобы и были, то они не доходили до ушей Сьонед. Она никогда не извинялась за доставленные посетителям неудобства. Всех за исключением родни и ближайших друзей она считала незваными гостями: терпела, кормила, поила, беседовала, но стремилась избавиться от них сразу же по окончании дела. Мать Рохана, принцесса Милар, превратила Стронгхолд из военной крепости в фамильный замок, и Сьонед не собиралась делать из него постоялый двор, существующий только для удобств чужаков.
Однако Рохан настоял на одном изменении. Большой зал для торжественных приемов, смежный с главным вестибюлем, был черезчур велик для конфедициальных бесед в дружеской обстановке. Ему требовалось маленькое уютное помещение по соседству с их собственными покоями. В комнате под лестницей на непокрытом полу стояло несколько жестких стульев, а на стене висел огромный гобелен с изображением Стронгхолда, недвусмысленно напоминавшим о силе крепости и могуществе ее правителей. Но комната наверху была совсем иной: каменный пол устилал роскошный кунакский ковер спокойной зеленой, голубой и белой расцветки, на котором стояла удобная мягкая мебель; небольшие гобелены изображали холмы Вере в весеннем цвету. Окна выходили во внутренний двор, откуда доносились мирные голоса домочадцев замка, занятых хозяйственными заботами. Именно здесь прошло множество полезных переговоров между Роханом и его атри или послами того или иного принца, желавшего обсудить какую-нибудь особенно щекотливую проблему.
Пока родня рассаживалась в креслах и на диванах, Сьонед велела слугам принести каждому по бокалу охлажденного вина, а затем удалиться. Бокал Поля ожидал хозяина на столике сбоку. Сьонед надеялась, что сын задержится; говорить об угрожавшей мальчику опасности можно было только в его отсутствие. Его не испугала бы необходимость заботиться о собственной безопасности; скорее наоборот. Поль всеми силами постарался бы избавиться от вызывающей гнетущее чувство постоянной слежки и тем самым только подставил бы себя под удар.
29 
