11 
— Кто это, ведун? — поинтересовался воин.
— Тати местные, — небрежно отмахнулся Олег, выбираясь на берег. — Вот тех двоих повесить можно, а конопатого я, как оденусь, в ящерицу превращу.
— Не надо, дяденьки! — взмолился юнец, начисто забыв, что у него у самого имеется оружие. — Не надо, не тати мы! Боярин Зародихин нас послал, Люций Карпыч, подорожное за стоянку собирать. Его ведь земля-то эта. И озеро его.
— Врет, — кратко отметил Середин, завязывая веревку штанов. — Кто же так мыт просит? Нужно подойти, поклониться, улыбнуться ласково. Сказать, что и как. А вы в чужие сумки лезете… Вот насколько засунул, настолько я тебе лапы передние и обрежу, когда в ящерицу превращу. Ну, и этим двоим отрубить можно. А уж потом повесить.
— Так не взяли ж ничего! — хором взвыли незадачливые воришки. — Не сами мы пришли, нас боярин послал. Холопы мы зародихинские. Усадьба его тут рядом, па озере. Оттуда и отмель сию видать.
— Врут, конечно, боярин, — подмигнул Радулу ведун, опоясываясь саблей. — Однако нехорошо как-то — хозяина не спросить. Наверно, надобно их сперва в усадьбу отвести, а уж там покончить?
— По совести, конечно, надо, — кивнул богатырь, опуская меч и вешая палицу на ремень. — Так и быть, съездим, коли недалеко.
— Это вам ни к чему, — прошел между унылыми мытарями ведун, снимая с них пояса с оружием. — Теперь давайте, седлайте наших коней, навьючивайте, да мы поедем. А вы вперед бегите, дорогу показывать будете.
До обители здешнего хозяина оказалось действительно недалеко — с края поляны вдоль берега туда вела плотно утрамбованная тропа. Всего километра полтора — и за небольшой болотиной показалась увенчанная островерхим шатром башенка. Усадьба как усадьба: китайская стена[4] в четыре сажени с темным частоколом поверху, две башни на выступающих в поле углах — со стороны озера подобных укреплений боярин ставить не стал. Середин подумал, что на этом, относительно безопасном, направлении срубы стены строители могли и вовсе не засыпать камнями, а оставить полыми для всяческих хозяйственных нужд. Действительно, болотное озеро — это не море и не река полноводная, крупным кораблям с осадными орудиями тут взяться неоткуда.
Бревенчатые створки ворот распахнулись аккурат посередине наружной стены, причем справа и слева от них за частоколом виднелись груды валунов. Простая и эффективная мера: в случае осады камни быстро спихивались вниз, за ворота, и проход в считанные минуты превращался в часть земляного вала, который не так-то просто преодолеть.
Караульный, скучавший на одной из башен, издалека заметил своих обезоруженных товарищей, трусящих по дороге перед незнакомыми всадниками, и застучал в деревянное било. Вздохнув, Олег проверил, легко ли выходит сабля из ножен, и перевесил щит с крупа гнедой на луку седла. Поди угадай, как встретят? Может, извинятся хозяева за глупых холопов, а может — и обидятся. Покамест видно только то, что ворота подворники запирать не торопятся и лучников на башни не выгоняют. Хотя кто же из-за пары воинов в осаду садиться станет?
Пустив коня рысью, богатырь обогнал неудачливых сборщиков мыта, влетел в ворота и громогласно выпалил:
— Мир дому сему! Здесь хозяева, али в отъезде пребывают?
— А ну, стой, — негромко приказал пленникам ведун и придержал коня.
Некоторые из здешних правил вежливости он уже успел выучить и знал, что въехать верхом на чужой двор считается немалым оскорблением. Такое дозволялось только князьям при визите к боярам — и то лишь к своим, податным. Бояре таким образом могли навестить своих крестьян — не спешиваться же ради каждого смерда! На постоялый двор заезжали все кому не лень — так на то он и постоялый двор, где каждому проезжему кланяются. А к честному человеку так вломись — и станешь врагом по гроб жизни. Радул — другое дело. Он человек великокняжеский, а потому и поступал так, чтобы достоинство киевского правителя не уронить.
— Заловили мы с товарищем моим тать подорожную, шпану с руками липкими да душонками скользкими. Замыслили повесить у тракта, да на волю твою они сослались, боярин Зародихин. Рабами твоими обозвались. Посему спросить хочу тебя, хозяин. Твои ли холопы безобразие на дороге чудят, али ради спасения живота свово таковыми прикидываются?
Богатырю ответили что-то еле слышное, и опять зазвучал могучий голос воина:
— Радулом меня отец с матерью нарекли, хозяин. Роду я боярского, ныне князю великому Владимиру служу, поместным сотником.
11 
