очень нудно 
146 
Кадьяк и окружающие его острова управляются чиновниками Компании. Все природные жители находятся в ведении Ка-дьякской конторы. О других местах, принадлежащих Компании, я не могу сказать с такой подробностью, как о Кадьяке, на котором я прожил около года. Все кадьякцы считаются теперь русскими подданными. Компания при их помощи не только запасает себе и своим служащим, которых насчитывает до тысячи человек, съестные припасы на целую зиму, но и употребляет их на другие работы. Из них составляются партии для ловли морских бобров, они промышляют лисиц, нерп, птиц и еврашек, одним словом, они такие работники, каких в других местах невозможно найти.
Кадьякцы исполняют приказания Компании с величайшим послушанием и бывают довольны тем, что она за их труды заблагорассудит положить. Кроме бисера, табака и других европейских мелочей, им платится за промысел птичьими, еврашечьи-ми и тарбаганьими парками. Этот торг самый выгодный для Компании, так как не стоит почти никаких издержек. Материал, из которого женщины шьют разное платье, добывается самими обывателями по наряду и отдается в кладовые, откуда потом они сами же его и покупают. В награду за свои труды швеи получают только иголки, которые остаются у них от работы, а тайонши нередко по пачке табаку. Однако же должен признаться, что этот столь прибыльный для Компании торг может со временем обратиться в величайший вред для жителей. Каждое лето они уезжают от своих жилищ на тысячу верст в малых кожаных лодках, и таким образом, на весьма долгое время разлучаются со своими женами и детьми, которые не в состоянии достать для своего пропитания пищу. К этому надо прибавить еще и то, что в пути кадьякцы нередко встречаются с неприятелями и лишаются жизни. Те же, которые остаются летом на острове, вместо своей общинной работы, принуждены бывают работать на Компанию. Даже и самые старые не освобождены от этой повинности. Они ловят морских птиц, и каждый из них обязан наловить их столько, чтобы довольно было для семи парок. Такие порядки крайне не нравятся здешним жителям, которые высказывают к старости великое уважение. Меня уверяли, что многие старики, удрученные летами, выбиваются из сил, гоняясь за добычей по утесистым скалам, и делаются жертвой корыстолюбия других. Хотя и можно отдать справедливость нынешнему правителю Баранову и его помощникам, которые, оставив прежние обычаи, обходятся с кадьякскими обывателями снисходительно, однако, при всем том, если вышеуказанные причины не будут совсем устранены, они непрестанно будут уменьшать число жителей Кадьяка.
Чтобы предотвратить совершенное уничтожение этих весьма выгодных промыслов, надлежит, по моему мнению, сделать, по крайней мере, следующее: 1) все вещи (кроме дорогих), нужные для одежды местных жителей и почти ничего не стоящие Компании, продавать гораздо дешевле принадлежащим ей людям, без которых она даже не может существовать; 2) ввести в употребление железные орудия, без которых нельзя ничего сделать, не потеряв напрасно много времени; 3) не посылать партий на байдарках в отдаленный путь, а отправлять их на парусных судах до места ловли и на тех же судах привозить их обратно; 4) оставлять половину молодых людей дома и не употреблять стариков на тяжелые и не соответствующие их возрасту работы, ибо преждевременная их смерть нередко влечет за собой разорение целого семейства. Если такие мероприятия будут приняты и приведены в действие, то можно ожидать, что приезжий не будет иметь мучительного неудовольствия встретиться ни с одним жителем, скитающимся без всякой одежды, что сейчас случается особенно часто и даже среди таких людей, которые в прежние времена были зажиточные и весьма богаты.
Хотя около Кадьяка не трудно сыскать множество прекрасных гаваней, однако компанейские суда пользуются сейчас только двумя: Трех Святителей, которая, по моим наблюдениям, лежит на северной широте 57°05"59" и в западной долготе 153°14"30", и Св. Павла, лежащей под 57°46"36" с. ш. и 152°08"30" з. д. Первая из них — та самая, в которой остановился Шелехов при первом своем прибытии на Кадьяк. Она лежит на запад-северо-запад от южного мыса острова Салтхидака и образована косой, выдающейся к северо-западу от южной конечности небольшого залива. Говорят, что до землетрясения, случившегося в 1788 году, местность вокруг этой гавани была гораздо выше. Теперь же она покрывается до гор равноденственными приливами, грунт везде — ил и самый мелкий черный песок, а общая глубина от 4 1/2 до 10 сажен [от 8 до 18 м]. Вход в эту гавань, а также и выход из нее весьма удобны, — она закрыта от всех ветров. Вторая же гавань не представляет ничего особенного. Она состоит из узкого пролива, в который можно войти не иначе, как сделав множество перемен в курсе. Правда, северный проход в нее прямой, но часто бывает покрыт туманом. Выход же из нее довольно удобен, так как при южных и юго-западных ветрах погода большей частью стоит ясная, о чем было упомянуто раньше. Обойдя остров Каменный (который надо оставлять на значительном от себя расстоянии, потому что от его северного мыса идет довольно длинный риф), следует проявить немалую осторожность, ибо по обеим сторонам прохода также лежит много подводных камней, между которыми кораблю негде повернуться, а всего хуже то, что грунт по северную сторону батареи весьма нехорош. Компания отдала этому месту преимущество при заселении только потому, что там растет множество елового леса, которого совсем нет в других местах острова. Впрочем, оно невыгодно для судов, во-первых, потому, что противные ветры могут задерживать суда слишком долго, во-вторых, здесь на якоре неудобно стоять в зимнее время, ибо иногда бывают весьма сильные ветры. Чтобы иметь лучший и удобнейший вход в гавань Св. Павла, надлежит пройти сперва перпендикулярно к Чиниатскому мысу, а потом держать на камень, который я назвал Горбуном и который надо проходить по правую сторону, так как близ островов Пустого и Лесного видны все опасные места и там в случае безветрия можно останавливаться на верпе на 60 саженях [109 м], где грунт — ил. При противных же ветрах или непостоянной погоде я советовал бы держаться в море, не входя в Чиниатский залив.
146 
