122 
Вышла Оксана, в длинном, до пола, халате, при каждом движении подчеркивавшем тело так, что любая прозрачная ночнушка проигрывала. «Какая девочка, — подумал Данил, ощущая все ту же тоскливую пустоту. — Боже, какая девочка… Влюбился бы при другом раскладе, голову потерял…»
— Что же с тобой придумать? — Оксана задумчиво воззрилась на него. — Давай какие-нибудь Олеговы брюки приспособим…
Катя демонстративно фыркнула.
— Не надо, — отказался Данил, все же ощущая некоторую неловкость. — Сейчас мои парни подъедут, я просил что-нибудь привезти…
— Он не имеет отношения к органам? — громко спросила Катя, указав на Данила так, словно он был пустым местом.
— Ни малейшего, — сказала Оксана. — Он имеет отношение ко мне, и только лишь. Он вообще из России, в наши игры не запутан…
— А политически вы на чьей стороне?
— Ей-богу, не знаю, Катя, — устало сказал Данил. — Я простой коммерсант и в эти тонкости не лезу.
— Ну, вообще-то, с вами не все еще потеряно… — Катя словно бы подобрела, так, опустилась стрелка на парочку делений. — Оксана, я с тобой хочу серьезно поговорить.
— Только, умоляю, без морали…
— Я не об этом. Пусть Олег разбирается, если только захочет лезть в эту грязь… Оксана, я у тебя вижу одно-единственное ценное качество…
— Интересно, какое? — медоточивым голоском поинтересовалась та.
— С органами ты никак не связана…
— Бог миловал.
— Вот и хорошо. Я просто не знаю сейчас, куда идти… В общем, я тебе оставлю свой архив, — показала она на объемистую хозяйственную сумку. — Там ничего компрометирующего, но для истории сохранить необходимо… Когда-то же будут писать историю борьбы… Даю честное слово, ничего компрометирующего…
— Мы люди недоверчивые, — сказал Данил.
Присел на корточки, расстегнул сумку, покопался: груды вырезок из газет, на русском, на рутенском, на парочке иностранных, ксерокопии каких-то бумаг, фотографии, рукописи, разномастные книжонки… Действительно, хлам.
— Извините, — сказал он, выпрямляясь. — Я человек аполитичный, как уже говорилось, но не хочу, чтобы Оксанку во что-нибудь этакое ненароком впутали…
— Вы это называете «впутали»?
— Ох, не надо дискуссий, — поморщился Данил. — У вас своя жизнь, у нее своя…
— Но ты можешь это сохранить? Оксана?
— Да сохраню, сохраню, — досадливо заверила Оксана. — Что это ты вдруг решила расстаться с бесценными сокровищами?
— Просто я не знаю, что со мной будет послезавтра, — заявила Катя тоном ребенка, которому велели хранить секрет, но его так и распирает от желания поделиться со всем белым светом.
Видимо, то же сравнение пришло в голову и Оксане, она, переглянувшись с Данилом, безразличным тоном подначила:
— Катюша, какие ты глупости говоришь…
— Это не глупости.
— Ой, снова пошли роковые тайны, черные маски… Кать, тебе не надоело мистифицировать парочку уставших, вымотанных любовников?
— Я тебя не мистифицирую… — она вот-вот готова была дозреть. И, наконец, решилась:
— Послезавтра, на празднике, будет наша демонстрация…
— Тоже мне секрет, — фыркнула Оксана. — Весь город знает…
— Подожди, — заявила Катя, задрав голову с видом некоего гордого превосходства. — Сейчас объясню…
Она взяла с полочки под зеркалом свою сумочку… Молниеносно выбросив руку, Данил без труда отобрал у нее тяжелый револьвер с коротким стволом.
Привычно осмотрел, отвел большим пальцем рубчатый язычок стопора и выщелкнул барабан.
Ерунда. Газовый «Агент», заряженный холостыми патронами.
— Отдайте, вы!
— Пожалуйста, — Данил без колебаний протянул ей игрушку рукоятью вперед. — Только не вздумайте бабахать в квартире, соседи вмиг проснутся, сгоряча милицию позовут…
— Дорогой пан коммерсант, я еще не сошла с ума, — торжественно заверила Катя, пряча револьвер в сумочку. — Так вот, Оксана, мне достали пропуск на площадь. Там будет много иностранных журналистов, на сей раз им замолчать ничего не удастся…
— Ах, вот оно что… — догадался Данил. — А смысл? Ну, бабахнете в двух шагах от Батьки…
— Держите вашу иронию при себе, — отрезала Катя. — Я прекрасно понимаю, что вам этого не понять… Но внимание свободной прессы к этому событию как раз и сделает все не напрасным. Мы еще раз напомним о политзаключенных…
Она выпрямилась, глаза горели нездоровым воодушевлением. «Ах ты, Раймонда Дьен доморощенная, — ласково подумал Данил. — Так и видятся тебе уже заголовочки европейских газет… Вот только ты и знать не знаешь, сколько мадемуазель Раймонда в свое время получила денежек от нашего КГБ за свой, в общем, абсолютно безопасный прыжок на рельсы… Да и растолкуй тебе, все равно не поверишь. Ну, в конце концов, Софа Перовская и Маруся Спиридонова, как и ты, старались исключительно идеи ради… что их для меня от этого не делает более привлекательными. Лучше уж Раймонда, с той, по крайней мере, все ясно: получила денежки — и честно их отработала, не пудря себе мозги идеологией…»
122 
