очень нудно 
47 
Они гуськом поднялись по узенькой лестнице и вышли на улицу к радости стоявших снаружи ближе всего к двери — компания из четырех человек обрадованно ринулась внутрь, на освободившиеся места. Данил первым свернул в длинную и широкую арку, напоминавшую скорее туннель: кафе располагалось прямо в жилом доме. Шаги звучали гулко, отдаваясь причудливым эхом, солнце уже село, и в туннеле было темновато…
Неожиданно вынырнувшая слева и двинувшаяся им навстречу параллельным курсом, как выразился бы Довнар, кучка людей поначалу не вызвала никакой тревоги, но через пару секунд у Данила сработало то самое шестое чувство профессионального телохранителя, неописуемое словами волчье чутье. Нет никаких внешних признаков опасности, но некий противный импульс встряхнул тело, прошел по нервам…
Он не стал увертываться от летящего прямехонько под дых кулака, хотя мог бы грамотно уйти в сторону. Всего лишь неуловимым движением сгруппировался, втянул живот под одеждой — так что кулак нападающего коснулся тела костяшками пальцев, и не более того. Причем ударивший мог голову прозакладывать, что качественно влепил прямиком в сплетение. В цирке это именуют «апач»…
Данил, конечно же, придушенно охнул и согнулся, примерно представляя последующее. Ага, так и есть, левая ладонь пошла на удар меж шеей и плечом, третьим ударом, надо полагать, швырнет к стене…
Он добросовестно отлетел спиной вперед к грязной выщербленной стене, по каковой и сполз наземь, пачкая пиджак, но понеся гораздо меньше урона, чем представлялось нападавшему. Совсем рядом завязалась азартная возня — с шумными выдохами сквозь зубы, непроизвольными вскриками, смачными плюхами.
Краем глаза он видел справа ожесточенную махаловку, но большую часть импровизированной батальной сцены от него заслоняла фигура нападавшего. Тот стоял, расставив ноги, всем обликом демонстрируя непреклонную силу и крутость. Как ни унизительно, но не стоило рассеивать иллюзии касаемо своей беспомощности. И Данил, сидя в нелепой позе на грязном бетоне, закрылся правой рукой — совершенно естественное, инстинктивное движение насмерть перепуганного слабака. Судорожно ловил ртом воздух — как и следовало после удара под дых…
Опа! Жесткий носок штиблета пребольно угодил по ребрам. Аж в зобу дыханье сперло, как ни старался Данил пассировать удар. Если это будет продолжаться, придется все же малость побарахтаться, не выходя из рамок образа…
Нет, нового пинка не последовало, нападавший покосился в сторону, где все еще возились, хрипя и сопя. Его лица Данил рассмотреть так и не смог — и позиция неудобная, и темновато. Очки валялись неподалеку, одно стекло, как и следовало ожидать, разбилось…
Черный штиблет опустился прямо на них, медленно поелозил, дробя уцелевшее стекло в крошку — нарочито демонстративно, с расстановочкой. Не пора ли вопить «караул!» и «милиция!», как и подобает честным гражданам, подвергшимся хулиганскому нападению?
Его рывком вздернули на ноги, так что многострадальный пиджак вновь вытер стену, в противоположном на сей раз направлении. Данил добросовестно обмяк, воротничок рубахи резал горло, но не бывает худа без добра — теперь он мог рассмотреть рожу противника настолько, чтобы потом с уверенностью того опознать…
Удар левой по ребрам — несильный на сей раз, определенно игравший роль завершающего мазка кистью.
— Ты, морда очкастая! — рявкнул ему в лицо незнакомец, обдав густым запахом табачища. — Кончай шнырять по городу, понял? В речку спущу, с камнем на ногах! Чтобы духу вашего здесь не было, москали долбаные! Понял, спрашиваю?
Данил слабо трепыхался, всем своим видом давая понять, что из-за пережатого горла не в состоянии издавать осмысленные звуки. Противник, похоже, и сам это наконец сообразил. Внезапно отпустил его (Данил пошатнулся, налетел спиной на стенку и едва не упал), обернулся на свист подельничков. И все пятеро, стуча подошвами, быстрее лани рванули во двор, в ту сторону, откуда и появились. В три секунды исчезли с глаз, как не было.
Кто-то, привлеченный шумной возней, уже заглядывал в арку на противоположном конце, окликнул, пока еще спокойно:
— Эй, что там?
— Да ничего особенного… — откликнулся Данил, повернулся к своим:
— Ходу!
Первым оказался под открытым небом, в обширном тихом дворике с рядками густых кустов, беседками и детскими качелями. Слава богу, посторонних свидетелей не оказалось. Двор давно знакомый, проходной, ищи-свищи тех злодеев, если у них поблизости стояла машина, ни одна собака не разыщет…
47 
