18 
– И еще одно – нужно поспрашивать охранников Кирюхина. Может, им известно больше, чем Вате. Выверни их наизнанку, но узнай, кто был на кладбище и что они там делали. Не исключено, что Череп ссучился и работал на другого хозяина. Если это так, то мы должны вычислить кто под нас копает.
– Я так думаю, что Черепа грохнули не случайно и вовсе не за компанию с другими, – Балагула был очень серьезен.
– Объясни, – потребовал Базуль.
– Опришко – темная лошадка, его бизнес – молоть языком. Он устроился советчиком какого-то партийного босса, а заодно, пользуясь связями с вице-премьером, подрабатывал как юристконсул в двух или трех совместных предприятиях. Он не та фигура, на которую стоило тратить пулю. Кирюхин тоже особо не светился, ни у кого не путался под ногами и имел надежную "крышу". Претензий к нему, кроме нас, по идее, никто предъявить не мог. И вам известно, почему мы оставили его "Абрис" в покое – Кирюхин шел в одной связке с мэром, а вы с ним дружите. Верно?
– Свой мужик, – подтвердил Балагула.
– Вот и выходит, что неизвестный снайпер мог охотиться именно за Черепом. А остальных прихлопнул за компанию, чтобы запутать следы.
– Чушь! – фыркнул Балагула. – Череп – шестерка. Никто, ничто и звать никак.
– Напрасно вы так думаете. Череп держал центральный район города, а туда сходятся все нити. Он еще два года назад пытался стать самостоятельным, но мы его вовремя поставили на место. Однако, я не думаю, что Череп так быстро и легко отказался от своей затеи. У него под рукой было около сотни бойцов, а это большая сила. Ни один наш бригадир не может похвастаться такой гвардией, как у Черепа.
– Возможно, возможно… – Базуль задумался. – И что ты предлагаешь?
– Ну, во-первых, найти толковую замену Черепу. Это должен быть наш человек на все сто процентов. Пока его парни ждут вашего решения. Среди них уже есть кандидаты, но солидный авторитет не просматривается. А во-вторых, нужно выяснить где Череп "наследил". И если мои предположения верны, мы узнаем откуда растут ноги всей этой кладбищенской истории.
– Мудро, – похвалил старый вор своего помощника. – Так и действуй…
Базуль никогда не ставил телегу впереди лошади, а потому в серьезные моменты запихивал свое "я" куда подальше и всегда слушался толковых советов. Балагулу он недолюбливал – в основном за ментовское прошлое и за то, что бывший борец не прошел тюремную школу – но все равно приблизил и отдавал должное его уму и смекалке.
– А землекопов ты мне доставь. И как можно скорее, – еще раз напомнил он Балагуле, когда тот направился к выходу.
– Записал… – постучал себя по лбу коротким узловатым пальцем помощник вора в законе.
После ухода Балагулы "положенец" налил стопку коньяка и врастяжку выпил. Горячая волна пробежала по старческим жилам, подхлестнув воображение. Чудовище на кладбище… Уж не из его ли сна? Может, это предупреждение свыше?
Базулю вдруг стало страшно. Вата! Он должен лично расспросить Вату! Выжать из этого ублюдка все, что он там видел.
Базуль дрожащей рукой нажал кнопку вызова секретаря-референта.
Глава 5. Дела житейские
Старик сидел в просторной застекленной лоджии и строгал острым ножом липовую чурку. Ему очень повезло, что в однокомнатной квартире была такая обширная дополнительная жилплощадь. Не мыслящий себя без какого-нибудь труда, он устроил на лоджии столярную мастерскую, где и проводил все свое свободное время. А его у старика было больше чем достаточно.
На первых порах, когда он перебрался в город, денег ему вполне хватало. Прожив всю жизнь бирюком, в тайге, он относился к сберкассам недоверчиво. Потому хранил скопленные рубли в шкатулке под половицей, а затем, когда грянула перестройка и народ вздохнул свободней, он проявил неожиданную для таежного затворника житейскую мудрость, обменяв свои накопление на американские доллары. Их хватило и на покупку жилья, и на мебель, и на городскую одежонку.
Однако, спустя год, старик с некоторым недоумением и даже страхом отметил, что его неприкосновенный валютный запас тает со скоростью весеннего снега. Конечно, ему платили пенсию, но эти жалкие гроши уходили на оплату счетов за квартиру и разные услуги. В еде он был неприхотлив, а питался, как воробей: съел крошку – и сыт. И все равно пачка долларов продолжала истончаться.
Тогда старик начал искать работу. Он и сейчас нередко вспоминал эти поиски с чувством омерзения. На него смотрели как на прокаженного. Старик долго не мог понять, почему. И только когда однажды один достаточно прямой и откровенный бизнесмен сказал "Дед, ты извини, но у нас даже сторожами работают молодые кандидаты наук", он все понял. Годы, проклятые годы… Не говоря больше ни слова, он выдернул из модерновой вешалки металлическую трубку толщиной в палец и на глазах директора и сотрудников фирмы, потерявших от изумления дар речи, легко завязал ее в узел.
18 
