Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
189 
– Меня это не касается. Хоть утопи его… что, возможно, будет лучшим выходом из ситуации. Только охранников не трогай. Дай им пинка под зад и чтобы они к утру находились в районе Северного полюса… или где там еще. И предупреди их насчет длинных языков.
– Это мы можем… – загадочно ухмыльнулся бывший опер.
– Все. Прощай, Никита. И забудь про Штымпа.
– Разве мы никогда больше не увидимся? – пытливо посмотрел на майора Балагула.
– Гора с горой, как говорится… Поживем – увидим. В общем, ты неплохой парень, Никита, но не забывай о превратностях жизни. Она если уж бьет, то чаще всего наповал. Бывай…
Клевахин уехал, увозя Елизавету. Поразмыслив, Балагула не удержался от соблазна и, вместе с материалами из сейфа, прихватил с собой и отупевшего Джангирова – чтобы внести некоторую ясность в его безудержный и временами бессвязный треп, записанный на пленку…
Распустив группу по домам и позаботившись об их и собственном алиби, бывший опер повез Джангирова на базу, где для подобных случаев находился замаскированный подземный каземат. Обычно в него сажали злостных неплательщиков долгов, после чего даже самые строптивые и ушлые превращались в покорных ягнят. Он почувствовал неладное, едва закрыл за собой ворота. Раньше на месте базы, расположенной на глухой городской окраине, располагались какие-то мастерские. От них остались гаражи, проржавевший насквозь металлический бокс и двухэтажная контора – бывший барский дом, к которому первые коммунары пристроили уродливый приземистый барак, звучно названный цехом. Он теперь пустовал, и от его выбитых окон веяло жутью, особенно в ночное время. База охранялась, и Балагула с облегчением увидел освещенные окна второго этажа, где за картами коротали время его парни.
Но едва он подогнал машину к одному из гаражей, откуда начинался ход к подземному каземату, как неприятный холодок снова начал гулять между лопатками. Балагулу, как и положено, встретил старший из охранников, предупрежденный по сотовому телефону, однако что-то в его поведении бывшему оперу очень не понравилось. Парень, обычно бойкий и живой, выглядел будто побитый пес. Весь во власти неожиданно вспыхнувшего подозрения, Балагула не стал его расспрашивать ни о чем, и, вместо того, чтобы определить Джангирова в тайник, решительно направился к зданию. Теперь все его чувства были обострены до предела, и бывший опер услышал тихий рокот мотора какой-то импортной машины, остановившейся неподалеку от базы. Пропустив охранника вперед, Балагула приготовил свой "магнум" к стрельбе, мысленно сожалея, что он не прислушался к совету Клевахина и не утопил Джангирова в первом попавшемся пруду.
Но теперь отступать было поздно, и Никита, всегда отличавшийся хладнокровием и бесстрашием, поднялся в дежурку, где, кроме второго охранника, сидели два типа с удивительно бесстрастными и невыразительными физиономиями.
– Кто это? – резко спросил Балагула у старшего охранника, кивком указав на неизвестных.
– Босс звонил… сказал, что свои… – пробубнил себе под нос охранник, стараясь не глядеть на Никиту. – Они только что прибыли…
Неужто Базуль что-то заподозрил? Балагула невольно вздрогнул, но тут же постарался успокоиться. Чему быть, того не миновать…
– Что вам тут нужно? – все так же требовательно задал он вопрос неизвестным, которые при появлении помощника "положенца" даже не дернулись – сидели, будто замороженные.
– Это мне нужно, – раздался за его спиной спокойный, лишенный каких бы то ни было эмоций, голос.
Мысленно обозвав себя ослом за потерю бдительности, Балагула резко повернулся, и, не выпуская с поля зрения подозрительную двоицу, впился взглядом в лицо человека в черных очках.
Он его уже знал. Правда, совсем с недавних пор – Базуль познакомил их вчера вечером. Пеха, так он представился. Ни фамилии, ни имени-отчества. "Положенец" угрюмо объяснил, что Пеха является его доверенным лицом и начальником контрразведки фирмы… или что-то в этом роде. Этим заявлением, сам того не подозревая, Базуль нанес Балагуле жесточайшее оскорбление. Как такое могло случиться, что он, правая рука "положенца", не знает о существовании какого-то особого отдела?! Значит, ему не доверяют? И если до этого бывший опер все-таки оставлял в своих планах теплое местечко и боссу, то теперь он поклялся, что сотрет Базуля в порошок. Ему было наплевать на его звание вора "в законе". И зона, и все, что с ней связано, вызывали в душе Балагулы резкое неприятие. Он принадлежал к поколению "новой волны", а потому, ни разу в жизни не попробовав тюремной баланды, ни в грош не ставил выпендреж старых законников, пропахших нафталином, с тупым упрямством требующих не выпрыгивать из наезженной колеи.
189 
