112 
– Я бы предпочла оплату. Это кольцо подойдет.
Он посмотрел на золотое кольцо на своей правой руке, цинично улыбнулся и снял его.
– Верно, я очень скоро покину страну. – Он отдал ей кольцо и смешался с толпой.
Робин играл за карточным столом, что не доставляло никакого удовольствия, но помогало избежать других занятий. Даже при открытых дверях и окнах в помещении становилось все жарче, и он уже подумывал о том, чтобы выйти на воздух, когда кто-то коснулся его руки. Он обернулся и увидел женщину в алом плаще и пурпурной маске с перьями.
Он встал.
– Мадам?
– Вы не отойдете со мной на минутку, сэр?
Итальянский акцент. После одного резкого удара сердца он понял, что это не Петра.
– Мадам Корнелис. Маскарад удался на славу.
Она наклонила голову:
– Благодарю вас, лорд Хантерсдаун.
Он прошел с ней в тихий уголок.
– Вы умеете видеть сквозь маски, мадам?
– Нет, милорд, но у меня богатый опыт наблюдения за толпой в масках, чтобы не допустить появления тех, кто создает неприятности.
– Каковым я и являюсь?
Она со смехом отмахнулась:
– Когда трое высоких молодых людей входят вместе и одного называют Робин, а другого Кристиан, я знаю, что это должны быть герцог Иторн, граф Хантерсдаун и лихой майор лорд Грандистон.
– Как печально быть предсказуемым. Но чего вы хотите от меня, мадам?
– Вы приходили ко мне, не так ли?
Робин встрепенулся:
– У вас есть новости о Петре д'Аверио?
– Возможно.
Он сдержал нарастающее возбуждение.
– Чего вы хотите?
Хитрые глаза сверкнули сквозь прорези ее маски.
– Обещание благодарности, если я окажусь вам полезной.
Он хотел сказать, что за ценой не постоит, но знал, с кем имеет дело.
– Боюсь, это слишком неопределенно.
Она поморщилась.
– Если хотите как на рынке, я дам вам полезную информацию, милорд, за пятьсот гиней.
– Пятьсот гиней, если я смогу с ней поговорить.
– Как вы жестко торгуетесь. Она здесь, милорд, на ней сапфирово-синее домино. Ее плащ почти такого же цвета, как ваш. У нее очень заметная маска, сине-серебряный завиток.
Робин хотел уйти, но она сказала:
– Подождите. Здесь еще один человек ищет ее.
– Кто?
– Граф ди Пуриери.
Робин громко выругался:
– Черт бы его побрал!
Робин снова отвернулся, но мадам Корнелис схватила его за плащ.
– Он одет в пурпурный плащ и вооружен.
– Эшарту это не понравится, – сказал Робин и пошел искать хозяина дома.
Он искал в толпе и темно-синий, и пурпурный, но ему нужно было найти Эша. Поскольку он подчинился инструкциям, теперь ему нужна была шпага.
Пробираясь сквозь толпу, спускавшуюся вниз, он подумал, не дала ли мадам Корнелис ту же самую информацию о Петре Лудовико.
К черту все эти маскарадные правила. Он схватил проходящего мимо слугу и потребовал сказать, во что одет Эш. Слуга вытаращил глаза, но ответил:
– В черном, с маской дьявола.
Вскоре Робин увидел его, наблюдавшего за гостями.
– Эш, мне нужна шпага.
– Никаких дуэлей.
– Кое-кто здесь вооружен и замышляет недоброе.
Эш нахмурился, но повел его прочь из зала и отпер дверь в комнату, где хранилась коллекция оружия.
– Кто? – спросил он, пока Робин выбирал рапиру и проверял ее баланс.
После своих приключений Робин еще не виделся с Эшем, следовательно, не рассказывал ему всю историю.
– Некий граф ди Пуриери из Милана, – сказал он, пробуя другой клинок. – Это долгая история, но если он здесь, то попытается похитить одну леди.
– Итальянку?
– В некотором роде.
Робин сделал свой выбор, застегнул перевязь и поправил плащ. Когда он уже направлялся к двери, Эш сказал:
– Пожалуйста, Робин, не пытайся убить его. Кровь, ну ты знаешь. Столько грязи.
Маркиз Эшарт обнаружил, что обращается к открытой двери. Он зарядил пистолет, положил в карман и пошел искать своего кузена. Ведь Ротгар недавно обрел итальянскую дочь из Милана.
* * *
Вопреки всему Петра весело проводила время.
Она уже забыла, как чудесно было флиртовать, особенно в анонимности маскарада. Она порхала от одного джентльмена к другому, обмениваясь только загадочными замечаниями и дразнящими улыбками и иногда позволяя легкий поцелуй.
Общество вело себя лучше, чем было бы в Венеции, вероятно, потому что здесь собрались избранные и что в полночь все снимут маски. Женщина, с которой обошлись слишком грубо, может оказаться из очень влиятельной семьи. Женщина, которая вела себя слишком вольно, может быть опозорена.
112 
