очень нудно 
57 
— Отлично придумано, — заметил он.
Алина, склонясь над открытым сундуком, вынимала оттуда чистые холстины. Взгляд Рауля притягивала ее чудесная, широкая попка, обтянутая ярко-красной туникой. Трудно представить Алину в монашеском одеянии. Интересно, почему?
Пожалуй, всем было бы спокойнее жить, будь она Христовой невестой.
— В этом преимущество старых замков, — говорила Алина. — Когда строят из дерева, легко сделать лишнюю маленькую комнату. — Она выпрямилась, повернулась к Раулю. Самообладание уже вернулось к ней. — Хотя, конечно, несмотря на частокол, такой замок неспособен выдержать долгую осаду.
— И потому был взят вашими предками-норманнами?
— Вовсе нет. — Она отвела пушистые локоны от разгоряченных щек. — После битвы при Гастингсе моя бабка овдовела, и ее вторично выдали замуж за моего деда. Они жили счастливо и мирно, и никто никогда не пытался завоевать Берсток.
— Благословенное место, — поддакнул Рауль. — Леди Алина, не могли бы вы послать за кем-нибудь, чтобы помочь мне снять доспехи?
Алина снова вспыхнула — на сей раз устыдившись собственной рассеянности, и Рауль подумал, что ей идет краснеть. А заставить ее зардеться так легко…
Она открыла дверь, принялась покрикивать на слуг. В мгновение ока прибежали слуги, сняли с Рауля кольчугу, отнесли ее чистить; затем вылили воду из котлов в корыто и, схватив ведра, принесли еще воды; женщины вносили в комнату кувшины, мешочки с травами, сосуд с маслом…
Рауль с интересом наблюдал за приготовлениями.
— Вы должны стать монашкой, леди Алина?
— Таково мое намерение.
— Тогда, быть может, прислуживать мужчине во время мытья противно вашим правилам?
Алина молча смотрела на него, и в ее глазах он читал искушение сказать «да», но она совладала с собою и покачала головой.
— Нет. Это всего лишь любезность, и греха здесь нет.
— Но ведь у вас есть золовка, и она обычно распоряжается по хозяйству?
— Да, Катрин. Она сейчас уехала по делам в обитель Святой Paдегунды.
Услышав это, Рауль решил, что сделал все возможное. Просить о помощи Джеанну в данных обстоятельствах неуместно, a обратиться к кому-либо ниже родом значило оскорбить Алину, которая уже невозмутимо закатывала выше локтя рукава верхней одежды.
Вероятно терзавшие ее сомнения улеглись.
Вероятно, — и это было даже обидно — она заранее убеждена, что он дурно воспитан и позволит себе какую-нибудь непристойную выходку. Он нагнулся, чтобы разуться, полный решимости показать Алине, что и ему ведомы правила приличия.
В душе он раскаивался, что в свою первую ночь в Хейвуде воспользовался уступчивостью Эллы. Но ведь тогда он не мог знать, что в Хейвуде есть женщина, чье мнение будет ему небезразлично, и женщина эта — скромная, исключительно добродетельная, аппетитно кругленькая будущая монашка.
Рауль сдержал улыбку, дивясь, почему его так занимает Алина. Потому, быть может, что в ней столько противоречий?
Своей бодрой деловитостью Алина напоминала Раулю мать, легко справлявшуюся с огромным хозяйством, крепко державшую в руках большой шумный дом и успевавшую делать сотню дел одновременно. Но.Алина очень молода и так стеснялась мужчин… В Хейвуде она всерьез нарушила законы гостеприимства, отказавшись помочь гостю при купании.
Раулю было бы лестно думать, что он один имеет на Алину такое влияние, но он слышал, что и других мужчин, в особенности молодых, она смущается точно так же. Для единственной сестры пятерых братьев это было несколько странно. Все вокруг полагали, что подобная щепетильность объясняется призванием девушки к монашеской жизни, но Рауль в этом уверен не был.
Ему трудно было вообразить Алину из Берстока монашкою. Властная мать-игуменья, управляющая большой женской или мужской общиной и обширными владениями, — да, пожалуй. Но для того, чтобы сделаться игуменьей, вначале надо стать простой монашкой и пройти долгий путь послушания и умерщвления плоти.
Размышляя, он раздевался, с трудом отдирая от тела прилипшую, заскорузлую от крови одежду.
Алина, осторожно доливавшая холодную воду к горячей, взглянула на него с опаской.
— Сэр, вы не ранены? Прошу прощения, мне следовало спросить вас раньше.
Рауль с удовольствием заметил, что смущение на ее лице сменилось искренней тревогой.
— Это не моя кровь.
— Чья же? Галерана? — испуганно ахнула Алина.
— Нет. Того, кто встретился нам на пути.
57 
