Последние отзывы

  66  

На миг он замер. Мир и согласие, как бы не так.

Она соблазнила Лоуика, потому что возненавидела бога? Безумный поступок, но именно так повела бы себя Джеанна и раньше, в годы своенравной юности. А он-то думал, она уже переросла те дикие выходки…

Завязав узлом пояс штанов, Галеран заметил на столике розу из слоновой кости. Сломанный лепесток был водворен на место, и он не рискнул снова дотрагиваться до него. Теперь он знал: тогда, много лет назад, Джеанна не нарочно разбила розу. Она лишь дала волю своему отчаянию.

А потом, год назад, ее отчаяние вылилось в ярость и жажду разрушения, и эта ярость обратилась против бога. Галеран верил, что так оно и было, и горячо молился о ниспослании Джеанне прошения. И еще о том, чтобы она никогда не вздумала прилюдно исповедаться в таком грехе.

Надев выбранную Джеанной синюю шерстяную тунику с шелковой вышивкой и золоченый кушак, он начал испытывать странное горькое успокоение от разговора с женою. Теперь он понимал, что она хотела сказать ему. А теперь, думал он, надевая на шею тяжелую цепь из золота и серебра, надо убедить всех и каждого, что в наказании нет нужды.

Для начала следовало устроить эффектный выход господина и госпожи Хейвуда к общей трапезе. Галеран послал за Джеанной и велел ей одеться пышно и богато.

Она послушно сменила будничную льняную тунику на шелковую, а простой витой шнур-опояску — на кушак, расшитый золотой нитью и жемчугом. Одевалась молча, не глядя на мужа.

— Не бойся меня, — сказал Галеран. — Я привел себя в чувство.

Джеанна перестала завязывать кушак, взглянула на него, и в ее глазах он увидел не страх, но тревогу.

— Я должна быть осторожной. Если в состоянии бешенства ты сделаешь мне больно, Галерен, боюсь, ты этого никогда себе не простишь.

Она слишком хорошо его знала.

Так же, как и он ее.

— Но я ударил тебя, — возразил он. На щеке Джеанны до сих пор виднелось желтоватое пятно.

— Тебе стыдно до сих пор, да?

— Да, очень.

— Значит, я должна быть осторожна ради тебя. Но если для пользы дела нужно побить меня, надеюсь, ты не дрогнешь.

— Так не хочется этого делать, Джеанна, — вздохнул он, но, пока она надевала чистые чулки, все же поведал ей историю Агнес и Эдрика. Джеанна слушала, иногда улыбалась, но поняла все.

— Знаешь ли, — сказала она, выпрямившись и поправляя складки платья, — мне даже хочется, чтобы меня высекли. — Она подошла к нему, оглядела и заботливо поправила тунику. — Тебе не приходило в голову, что такая боль исцеляет душу, как покаяние после исповеди?

— Нет, — отвечал он, удержав ее беспокойные руки. — А разве ты исповедовалась в своем грехе?

Она вдруг замерла.

— Нет.

— Отчего?

— Может ли господь простить…

— Господь простит все. Пусть священник назначит тебе подобающее наказание, может, тогда и не захочешь, чтобы я наказал тебя.

Он хотел превратить разговор в шутку, ободрить Джеанну, но она опечалилась еще больше.

— Скажи правду, ведь я тебе в тягость?

— Господи боже! — Он притянул ее к себе, обнял. — Джеанна, ты — все для меня. Понимаешь, все. Просто нужно время, чтобы пережить случившееся. — Он обнимал ее крепче. — Подождем немного, — прошептал он ей в волосы.

Она отстранилась и посмотрела ему в лицо.

— Сколько отпущено нам судьбой.

Под судьбой подразумевались люди, архиепископ, король. И тут, будто возвещая, что люди уже ждут, певучий звук рога возвестил начало трапезы. Галеран разжал объятия, взял Джеанну за руку и вместе с нею вышел в зал, дабы возглавить пир.

В зале уже собрались все обитатели замка, кроме часовых и занятых по дому слуг. На возвышении за главным столом восседали Рауль, Алина; Мэтью, управляющий; брат Сирил, писец. Галеран и Джеанна заняли места во главе столa. Все шло давно заведенным порядком.

Остальные домочадцы сидели за столами, расставленными вдоль стен: ближе к возвышению — рыцари Галерана вперемежку с дамами Джеанны; за ними — старшие слуги: сокольничий, конюший, главная ткачиха и кузнец.

За ними, поодаль от господского стола, теснилась челядь и стражники.

Поварята сновали между столами с кувшинами и блюдами, поднося каждое кушанье сначала к главному столу.

Галеран галантно подкладывал на тарелку Джеанны лучшие куски; она благодарно улыбалась и отвечала тем же. Но мысль о Джеанне и Лоуике не оставляла и мучила его. Галеран знал, что не будет ему счастья и покоя, пока не дойдет он до глубинной сути случившегося.

  66