30 
ХЕЛЬМЕР. Ах, ты судишь и говоришь, как неразумный ребенок.
НОРА. Пусть так. Но ты-то не судишь и не говоришь, как человек, на которого я могла бы положиться. Когда у тебя прошел страх, – не за меня, а за себя, – когда вся опасность для тебя прошла, с тобой как будто ничего и не бывало. Я по-старому осталась твоей птичкой, жаворонком, куколкой, с которой тебе только предстоит обращаться еще бережнее, раз она оказалась такой хрупкой, непрочной. (Встает.) Торвальд, в ту минуту мне стало ясно, что я все эти восемь лет жила с чужим человеком и прижила с ним троих детей… О-о, и вспомнить не могу! Так бы и разорвала себя в клочья!
ХЕЛЬМЕР (упавшим голосом). Вижу, вижу… Действительно, между нами легла пропасть… Но разве ее нельзя заполнить, Нора?
НОРА. Такою, какова я теперь, я не гожусь в жены тебе.
ХЕЛЬМЕР. У меня хватит силы стать другим.
НОРА. Быть может – если куклу у тебя возьмут.
ХЕЛЬМЕР. Расстаться… расстаться с тобой!.. Нет, нет, Нора, представить себе не могу!
НОРА (идет направо). Тем это неизбежнее. (Возвращается с верхней одеждой и небольшим саквояжем в руках, который кладет на стул возле стола.)
ХЕЛЬМЕР. Нора, Нора, не сейчас! Погоди хоть до утра.
НОРА (надевая манто). Я не могу ночевать у чужого человека.
ХЕЛЬМЕР. Но разве мы не могли бы жить, как брат с сестрой?
НОРА (завязывая ленты шляпы). Ты отлично знаешь, так бы долго не протянулось… (Накидывает шаль.) Прощай, Торвальд. Я не буду прощаться с детьми. Я знаю, они в лучших руках, чем мои. Такой матери, как я теперь, им не нужно.
ХЕЛЬМЕР. Но когда-нибудь, Нора… когда-нибудь?
НОРА. Как я могу знать? Я совсем не знаю, что из меня выйдет.
ХЕЛЬМЕР. Но ты моя жена и теперь и в будущем – какой бы ты ни стала.
НОРА. Слушай, Торвальд… Раз жена бросает мужа, как я, то он, как я слышала, по закону свободен от всех обязательств по отношению к ней. Я, во всяком случае, освобождаю тебя совсем. Ты не считай себя связанным ничем, как и я не буду. Обе стороны должны быть вполне свободны. Вот твое кольцо. Отдай мне мое.
ХЕЛЬМЕР. И это еще?
НОРА. И это.
ХЕЛЬМЕР. Вот.
НОРА. Так. Теперь все покончено. Вот сюда я положу ключи. Прислуга знает все, что и как в доме, лучше, чем я. Завтра, когда меня не будет, Кристина придет уложить вещи, которые я привезла с собой из дому. Пусть их вышлют мне.
ХЕЛЬМЕР. Конечно, конечно! Нора, ты и не вспомнишь обо мне никогда?
НОРА. Нет, я, верно, часто буду вспоминать и тебя, и детей, и дом.
ХЕЛЬМЕР. Можно мне писать тебе, Нора?
НОРА. Нет… никогда. Этого нельзя.
ХЕЛЬМЕР. Но ведь нужно же будет посылать тебе…
НОРА. Ровно ничего, ничего.
ХЕЛЬМЕР. Помогать тебе в случае нужды.
НОРА. Нет, говорю я. Ничего я не возьму от чужого человека.
ХЕЛЬМЕР. Нора, неужели я навсегда останусь для тебя только чужим?
НОРА (берет свой саквояж). Ах, Торвальд, тогда надо, чтобы совершилось чудо из чудес.
ХЕЛЬМЕР. Скажи какое!
НОРА. Такое, чтобы и ты и я изменились настолько… Нет, Торвальд, я больше не верю в чудеса.
ХЕЛЬМЕР. А я буду верить. Договаривай! Изменились настолько, чтобы?..
НОРА. Чтобы сожительство наше могло стать браком. Прощай. (Уходит через переднюю.)
ХЕЛЬМЕР (падает на стул у дверей и закрывает лицо руками). Нора! Нора! (Озирается и встает.) Пусто. Ее нет здесь больше. (Луч надежды озаряет его лицо.) Но – чудо из чудес?!
Снизу раздается грохот захлопнувшихся ворот.
30 
