23 
Он подбежал к парапету, глянул вниз.
Никого. Ни скелетов, ни змеелюдей. Только лес стеной вокруг.
Прислушался.
Тишина. Лишь ветер успокоительно играет в листве.
Кошмар рассеялся, страхи исчезли. Но куда же спорщики подевались?
Он стоял у подножия каменной птицы с распростертыми крыльями. Другие, все четыре, сидели по углам площадки, плотно прижав крылья к телу. Башня ничуть не изменилась – но вокруг был тот самый лес. Либо башня переместилась неведомым образом, либо лес в полном соответствии с Шекспиром сдвинулся с места и ночью замкнул кольцо…
Хорошо еще, никаких змеелюдей со скелетами не видно. После вчерашнего перебора с сигаретами во рту словно кошки нагадили. Ладони были липкими от ночного пота, на скулах и подбородке проступила колючая щетина, ботинки было боязно снимать – не переодетые носки наверняка уже пованивали… Да уж, не приспособлен современный человек к трудностям и лишениям бродяжьей жизни. Ну, положим, добыть воду и побриться с помощью соответствующих заклинаний он сумеет, а если бы его заклинаниям не обучили? Ведь во всех рыцарских романах, если вспомнить, благородные идальго неделями не покидали седел, ночевали черт-те где, а в какой-нибудь там Мадрид прибывали чистыми, благоухающими и свежими как огурчик. Реальность-то сплошь и рядом оказывается гораздо приземленнее…
О пережитых ночью ужасах он старался не думать. Индюк вон думал-думал… А если серьезно, то где-то в глубине сознания он понимал: второй такой ночи он не переживет. Если нежить не слопает, так крыша поедет. Сварог топал ногами, махал руками и ежился, пока не вспомнил про заклинания. Одну за другой торопливо осушил три чашки горячего кофе – хорошо все-таки быть магом, пусть и недоучкой, и в приступе не рассуждающей решимости спустился с башни. Дневной свет подействовал на него, как хлыст. Над деревьями сияла ало-золотая полоса восхода, сориентировавшись по ней, Сварог быстрыми шагами направился в ту сторону, где вчера видел реку. Под ногами стелился утренний туман – густой, белый, клубящийся, как сценический дым на выступлении какой-нибудь поп-дивы. Скрывал под собой переплетения толстых змеящихся корней, и идти приходилось сторожко – не ровен час зацепишься, нос расквасишь. После каждого шага за спиной оставались медленно затягивающиеся воронки, как в немагазинной сметане после ложки.
Да, лес, никаких сомнений, умел ходить не хуже его самого…
Недосмотрел, споткнулся, и тут же, словно это послужило сигналом, лес стал оживать. Кроны зашевелились, ветки плавно опускались к земле, словно бы ища Сварога на ощупь, но он, плюнув на графское достоинство, припустил, как заяц, уклоняясь от шарящих ветвей, насколько удавалось. Несколько раз налетал лицом на пучки листьев, выставив перед лицом согнутую в локте руку, несся зигзагами, а в кронах уже слышался ропот и шум, вроде бы даже членораздельный – нет, на эти штучки нас не поймаешь, подите вы все с поющими змеедевами, марширующими скелетами и говорящими деревьями…
Опомнился, выскочив из леса на равнину, обеими руками отряхнул волосы от запутавшихся листьев. А вот интересно, куда это змеелюди с приспешниками Сержанта подевались? Поубивали друг друга, что ли? Или растаяли, как призраки, с наступлением дня?..
Впереди, среди окаймлявших долину откосов, виднелся широкий проход, вполне подходящий для человека, но узкий для живого дерева с раскидистой кроной…
Оглянулся. Сзади шумело и шелестело, над равниной пронесся странный звук, напоминавший длинный призывный крик, крайние деревья, кажется, сдвинулись с места. Сварог рванулся было к проходу – и остался стоять, едва не упав. Рвануть не получилось. Ноги будто вросли в землю. Он опустил глаза долу. Эт-то еще что такое…
Белесый туман деловито облизывал его лодыжки и уже начал застывать – как свежий бетон. Гангстерские штучки, бляха-муха. Значит, утро злому колдовству не помеха… Мафия бессмертна, твою мать… Мало того: медленно, но верно туман полз вверх по ногам. Выстреливали матовые язычки тумана, ласково обволакивали края ботинок, прилипали к ним, вслед за первыми появлялись другие бесплотные щупальца, забирались выше…
Сварог дернулся изо всех сил. Туман нехотя ослабил хватку, отпуская жертву, и Сварог, высоко задирая ноги, как на мелководье, неуклюже припустил к ущелью. Каждый шаг давался с трудом, будто он по болоту бежал. Ноги вязли в полупрозрачной каше, вытаскивать их было сущим мучением, а сзади, все ближе и ближе, слышался шорох настигающего леса… Он нырнул в проход, почти бегом пустился среди голых граненых скал. Чуть погодя остановился. Перевел дух. Обернулся. Молочно-белые языки жадно облизывали каменистый порожек у входа в ущелье, пытаясь на него забраться, но солнечные лучи делали свое дело – прожорливый туман таял на глазах. А может, никакой он не прожорливый, просто хотел познакомиться поближе, облобызать по-дружески…
23 
