очень нудно 
102 
– Ну, папаша! Вгрохал все семейные бабки в этот летающий хрен с моторчиком – и не мог построить чего попрочнее! Вот доска. – Олес нагнулся, поднял на всеобщее осмотрение двухкаймовый обломок стрингера гондолы. – А за нее, может быть, уплачено золотом, добытым прадедом в походе на Микстанг. Или на нее ушел перстень, который мать привезла с собой из Бадры.
– Ваши забавы в первую очередь оплачивались моими налогами, – припомнил князьку Пэвер, поводя плечом и гримасничая от боли. – А также непосильным трудом военных и простых штатских людей.
«Классовых битв мне только не хватало», – прислушался к их разговору Сварог. И тут же его отвлекли.
– Одно из двух, – сказала Клади, как и все, вымокшая до нитки, и прижалась к Сварогу. – Или разводим костер, или ты согреваешь меня сам, но только сейчас же. А лучше всего то и другое, одно за другим. Ну что за невезенье, не долетели совсем чуть-чуть…
Сварог промолчал, хотя мог высказать очень и очень многое. Но – не сейчас. Еще не время.
Она отвела голову, тряхнула мокрыми волосами, сгоняя со лба налипшую прядь.
– Костер нам всем не повредит, – подметил лар. «А дальше посмотрим, – эти мысли Сварог оставил при себе. – Думаю, девочка, после всех передряг тебе первой захочется свернуться калачиком и забыть обо всем до утра».
Клади ткнула его пальчиком в грудь.
– Я отойду за ящик, одежду выжму. Присмотри, чтобы никто мне не мешал.
Меньше всех на данный момент женские прелести волновали Рошаля. Охранитель был поглощен проверкой содержимого балахона, который раньше напоминал судейскую мантию, а теперь смахивал на мокрую ночную рубаху. Вряд ли он ищет шаур – видел же его в руках Сварога. Нашаривает какие-то заначки? По лицу и не поймешь – доволен результатами самообыска или вовсе даже наоборот…
– Ну что, товарищи космонавты. Приземлились, отдышались, пора костерчик сообразить. Не расхаживать же мокрыми курицами.
Небо понемножку прояснялось, высыпали звезды, над горизонтом заполыхало уже привычное бледное сияние. Ага, вот по нему и сориентируемся. Уже и без «кошачьего глаза» местность просматривается вполне сносно для ночной поры. В поисках дров отходить далеко не нужно – в двух шагах от их спускаемого аппарата в достатке валялось обломков «Парящего рихара». Хватало и хворосту. Сухое деревце, которое чепчиком прикрыл лоскут оболочки аэростата, так и просилось его завалить.
– Я обязан вам своим спасением, мастер Сварог, – подошел старший охранитель короны покойного князя. – Приношу…
– Полно, мастер Рошаль, – перебил Сварог. – Лучше пойдем за дровами.
…Костер с удовольствием и хрустом пережевывал огненными зубами как местные дрова, так и горючие подарки из Гаэдаро. Обращались в угли ломаные ребра каркаса, тряпичные ошметки оболочки, деревянные части гондолы. Летели в огонь княжеские припасы: обломки ящиков и бочек, всякие тряпки, рукава от шубы и от нее же пышный воротник.
– Легендарный князь Состен Саутар по прозвищу Пушечный Голос. Придворный мазила утверждал, что работа – кисти самого Гоферна Слепого. И зачем папаша прихватил ее с собой? – проговорил Олес и, полюбовавшись в последний раз на знаменитого предка, отправил в костер порванную картину в сломанной раме.
Их компания аэронавтов-неудачников выглядела сейчас семьей дикарей на отдыхе. Разыскивая дрова, наткнулись на рулон батиста. Клади, как банной простыней, обернулась тканью, разрисованной драконами и цветами, остальные ограничились набедренными повязками. Одежду – кто повесил сушиться над огнем, кто положил рядом с костром.
О вывихнутом плече Пэвера позаботилась Клади.
– Дайте-ка. – Она обошла костер, зашла Пэверу за спину, похлопала по обнаженным плечам старого вояки. – Я приличная девушка и устала слушать нехорошие слова, причудливо сплетаемые между собой.
– Я ж вполголоса, баронетта, – попытался обернуться Пэвер.
– Сидите! А у меня слух хороший.
Резким движением она вправила вывих. Пэвер лишь крякнул и, не сдержавшись, опять сплел воедино несколько нехороших слов.
– А я раньше думала, суб-генералы мужественнее переносят боевые ранения. Стиснув зубы переносят, особенно в присутствии дамы. Ну как, полегчало?
Пэвер пробно повращал рукой.
– Знаете, а вы чудо! Легендарный лекарь шестого гвардейского полка имени короля Макария по прозвищу Лесоруб – ничто, помощник аптекаря в сравнении с вами. Ай да баронетта, кто бы мог подумать! Приношу свои извинения, извинения старого солдата, за принесенные вашим ушкам страдания. Во искупление в течение следующего дня обещаю помянуть Наваку не больше трех раз и совсем не трогать его родственников женского пола.
102 
