109 
– Я гуап.
Похоже, признание далось женщине нелегко.
– Ага! – отставной вояка удовлетворенно сложил руки на животе.
– И что?
К этому вопросу Рошаля, адресованному суб-генералу, мог бы присоединиться и Сварог. Гуап, гуап… нет, ей-богу, что-то такое он уже слышал…
– Вы никогда не слышали о гуапах? – с чувством затаенного превосходства поинтересовался Пэвер. – Ну да, вы же никогда прежде не бывали в Феррунианах. – Специально для Рошаля он сделал нажим на последнем слове. – Между тем преданиями о гуапах вас угостят в любой местной деревушке. Вы уж простите, барышня, но я буду говорить прямо, как есть. Так вот: гуапы – это оборотни. Но! – Пэвер поднял указательный палец и выдержал излюбленную театральную паузу. – Согласно преданиям и поверьям, они ближе к людям, чем к противоположной стороне. Потому гуапы не очень-то ладят с иными… м-м… э-э… ну, сами понимаете, о ком я.
Ближе к людям… Тоже ничего не доказывает. Она могла представиться кем угодно. Ясно, если она хочет войти в доверие, то как раз ей и следовало записать себя в эти самые гуапы. Сварог не мог знать, как выглядят гуапы в магическом плане и какими особенностями строения отличаются от оборотней простых, но и Чуба-Ху не могла знать о том, что он не может знать…
– Только ты смотри сам не запутайся, граф.
– Так ты женщина или нет?
Ах вот как! Оказывается Олес давно уже проснулся и удивительный разговор слушал, открывши рот. Потом не выдержал и встрял.
– Сейчас я женщина, – просто ответила Чуба-Ху.
– Самая настоящая? – княжеский сынок не отрывал взгляда от такой детали одежды незнакомки, как шнуровка жилета – вернее, от ее верхнего края, где начинался вырез.
– Самая настоящая. – Чуба-Ху взглянула на молодого человека уж точно не как оборотень. Или как оборотень, которого особенно интересует кровь молодая.
Олес вскочил на ноги, принялся отряхиваться и застегиваться.
– А потрогать можно?
– Я настоящая настолько, что можно и схлопотать.
– Не подходи, Олес. Стой, где стоишь. – Сварог, в общем-то, не столько заботился о безопасности молодого князя, сколько о том, чтобы разговор не скатывался в балаган.
– Да ну и ладно, – легко подчинился Олес.
– Что это за горы, Чуба-Ху?
– Он прав, – черноволосая женщина показала на Пэвера. А Сварог обратил внимание на ее пальцы. Пальцы были необычайно длинные, и большой палец немногим уступал по длине указательному. – Вы, люди, называете эти горы Феррунианской грядой.
Детектор лжи вранья не показал. Выключать его не станем, посмотрим, что дальше.
– Тогда – какое место? Какие города есть поблизости? Это Крон или Тоурант? – напомнил о себе охранитель Рошаль.
– Эту землю люди называют Тоурантом. Я знаю поблизости всего один город. Клаутэн. Такое слово я слышала от людей. И еще много деревень. Но в них сейчас никого не осталось.
– Ваши слопали? – деликатно поинтересовался Рошаль.
– Люди уходят в Клаутэн. Там строят большие лодки.
– Как далеко до Клаутэна? – спросил Сварог.
– Вы, люди, измеряете расстояние в каких-то кабелотах. Я никак не могу понять, сколько это. Вашим шагом до города дойдете к восходу второго дня.
– А зачем ты следила за нами? – Как и пристало опытному дознавателю, Рошаль круто менял течение беседы. – Сожрать хотела?
– Нет.
И молчал, молчал Сварогов детектор лжи.
– Чуба-Ху, – сказал Сварог, – ты не ушла, когда тебя заметили. Ты что-то хочешь от нас?
– В этих местах очень опасно. Я могу помочь вам выйти отсюда. Я чувствую то, что вы не можете почувствовать.
– Ну это-то точно! – хмыкнул Рошаль.
– А взамен? – Сварог все еще сжимал в ладони шаур, но теперь метатель звездочек уже стал ему казаться лишней деталью.
– Что я могу просить взамен? – она пожала плечами. – К людям вы меня с собой не возьмете. Не возьмете и в большую лодку, на которой уплывете к новой земле. О чем мне просить? Сейчас я не хочу оставаться одна, вот и все. Сколько можно быть одной! Отсюда ушли даже все звери. Они спасаются, уходя туда, – Чуба-Ху махнула рукой на куз. – Вместо них появляются другие – похожие на меня, но… другие. Чистое порождение Зла. Они против всех, даже тех, кого люди привыкли называть нежитью. А оттуда, – она показала на бисту,[15] – идет волна. Но бежать от нее нет смысла. Смерть везде ждет точно такая же, как и здесь.
«И что прикажете?» – спросил сам себя Сварог. Ему даже труднее, чем остальным, потому что он уже видел ее второй облик. Но кто сказал, что оборотень хочет жить меньше человека? И какие бы кровожадные мысли ни шевелились в ее черноволосой головке, ей гораздо выгоднее не кусать людей, а помогать им, надеясь заслужить в награду вызволение с Атара. Поэтому она вполне искренне надеется, что ее не бросят. А на что ей еще надеяться, спрашивается? И для того, чтобы ее вытащили с Атара, она будет стараться изо всех сил. Из шкуры вон лезть – в данном случае во всех смыслах. Правда, если она кем-то подослана… Уж что-то больно в лоб, уж больно топорно подсылать оборотня, с которым и в разговор вряд ли вступят.
109 
