очень нудно 
73 
– Считайте, что да, – загадочно ответил Рошаль.
– И неужели он не мог вам пригодиться? Попробовать перевербовать, использовать как приманку, подбрасывать через него противнику ложные сведения?
– Нурцы, мастер Сварог, ставят верность своему господину выше всех прочих достоинств и доблестей. Это вливается им в кровь с младых ногтей. Уже само по себе пленение они расценивают как нарушение верности и стремятся, подчас проявляя чудеса изобретательности, покончить с собой до того, как их подвергнут допросу и казни. Нурцы – неимоверно тяжелый человеческий материал, мастер Сварог, почти безнадежный. И потом… Князь повелел казнить. А мы люди подневольные, – ответил мастер Рошаль и отошел от окна, жестом приглашая Сварога присесть.
Помимо двух кресел, сработанных в стиле Гаргантюа и Пантагрюэля, сдвинуть которые с места только им поди и под силу, из мебели в зале наблюдался лишь небольшой овальный столик, разделяющий беседующих. Его столешницей, свободной от скатерти, а равно от крупных и мелких предметов, мог бы залюбоваться как любитель изящного, так и охотник. Она представляла собой картину, сложенную по принципу мозаики из разных пород дерева. Результатом кропотливого труда стала охотничья сцена. Некие господа в высоких шляпах, украшенных перьями и птичьими когтями, опираясь на мушкеты, смотрят с холма на то, как внизу конные егеря и собаки загоняют зверя. Весьма примечательного зверя, надо сказать. Сварог определил бы его как помесь длинноногого каймана и тюленя без жировых отложений. Зверь уходил к речке, не видя и не чувствуя, что в засаде за прибрежными кустами его поджидают стрелки. Судя по широкому хвосту и плавникам-ластам, вода для него не менее родная стихия, чем земля, и уж точно вода для него – спасение от людей.
Удивленная заинтересованность во взгляде Сварога не ускользнула от наблюдательного мастера Рошаля.
– У вас не водилось подобных существ, мастер Сварог?
– Увы, нет, мастер Рошаль, – чистосердечно признался Сварог, удержавшись от встречного вопроса: «А где это – у нас?» Хотелось бы прежде узнать, за кого его держат в этом доме, понять, чего от него ждут, а там уж и подстроить свою игру под чужие планы.
– Последнего лаплатога в этих местах видели восемьдесят лет назад, – счел нужным сообщить Рошаль. – Слишком вкусное мясо, слишком много целебных свойств приписывали желчи лаплатога. Ценные животные, как и ценные люди, всегда становятся объектами азартной охоты, не так ли, мастер Сварог?
Звуки в зале словно бы вязли в воздухе, как мухи в желе, затихали, едва отлетев от говорящих на пять-шесть каймов. У зала была на редкость плохая акустика, столь плохая, что за этим ощущалась преднамеренность. Вполне может быть, подходящими глушительными свойствами обладает та порода дерева, которым обшит зал сверху донизу и из которого изготовлен паркет.
Если угадывать предназначение этого зала площадью с половину теннисного корта и с высоченным потолком, до которого не дотягивается свет из окна, то приходит на ум единственный вывод, что помещение предусмотрено и используется для конфиденциальных бесед. Такой вывод подсказывает обстановка: ничего, кроме кресел, столика, холодного камина, волчьей головы на стене и чаши неподъемного вида, вырубленной из цельного сиреневого камня и до краев наполненной водой. Тогда, продолжил рассуждение Сварог, окромя собачек и предполагаемого люка под креслом зал должен быть оборудован еще какими-нибудь сюрпризами для господ, зазванных в гости, чтобы уж железно исключить любые случайности.
– Кстати, – словно внезапно вспомнил мастер Рошаль, – вы можете настаивать на награде в сто орарисов, положенных за разоблачение нурского шпиона. Знаете, как мы его задержали? Он следил за вами. Мои люди заинтересовались вами. Но мои люди заметили его раньше, чем он заметил моих людей. Иначе говоря, не было бы вас, шпион мог и дальше гулять на свободе, творить свои черные дела.
Вот после этого Сварогу предложили ознакомиться с донесением пойманного и казненного нурского шпиона. Сварог начал читать, потом ненадолго отвлекся, а сейчас вновь продолжил.
«Из-за дневного происшествия сел я за грамоту сегодня, а не в иной день, как собирался, – писал назвавший себя в начале послания, конечно, вымышленным именем Тошит. – Как ты велел, мой повелитель, кругом приглядываю, вслушиваюсь, сыскиваю и смекаю. Затем меня и отрядили, чтоб скрытно выведывать. Сперва уведомлю тебя, что вскрыл я про алькалида[8] города Митрак. Алькалид тот деньги здешнего князя, прославленно гнусного Саутара, себе прибирает, а убытки на разбойников списывает, а еще на несчастья и происшествия, которые-де конец света предвещают, а еще на нечистую силу, сам же про нее и сочиняя. На деньги же краденые он бражничает, с женками блудными знается, и есть мысль, что покрывает его свойственник, коий ведает в замке князя конюшней, и что делятся они меж собой ворованным. Коли велишь, прижму его разоблачением и будет он исполнять твои приказы, мой повелитель, никуда не денется…»
73 
