очень нудно 
31 
Некий уже современный наследник панславистов объясняет правильность принятого Александром II решения так: в случае, если бы Россия не вмешалась, это грозило «падением ее престижа среди славян». Что лишний раз убеждает: панславизм - это все же диагноз…
Трезвых людей вроде министра финансов Рейтерна, справедливо опасавшегося, что война приведет к государственному банкротству России (как оно вскорости и произошло, так что спасаться пришлось иностранными займами), слушать не стали: что может субъект с немецкой фамилией понимать в пафосных движениях благородной русской души…
Войну с турками назвать успешной для России никак нельзя. Во-первых, затянули с мобилизацией и провели ее только осенью 1876 года. Зимой воевать на Балканах было невозможно - и отмобилизованная армия до весны бездействовала, находясь на полном государственном обеспечении, что втравило казну в немалые расходы.
Во-вторых… Военный министр Милютин уверял царя, что армия находится в наилучшем виде: «Коренные преобразования в устройстве наших сил, начатые с 1862 г., привели всю нашу армию и всю нашу военную систему на такую ступень силы и стройности, которая вполне соответствовала высшим государственным задачам».
Врал его высокопревосходительство генерал Милютин, как сивый мерин. Армия таковым задачам ничуть не соответствовала.
Турецкая армия и ее подготовка к войне были, как деликатно выразились потом военные спецы, «недостаточно известны». Проще говоря, турецкую армию недооценили и уже в ходе войны пришлось удваивать русские силы в Болгарии. По пехотному и артиллерийскому вооружению русские отставали от турок - а вдобавок отставали саперные войска, осадная артиллерия, совершенно неудовлетворительным было положение с шанцевым инструментом, минами, проволокой, понтонами. Пехота, конница и артиллерия не могли наладить меж собой должного взаимодействия. Общая подготовка войск оказалась неудачной - русские плохо умели вести наступательные бои, даже при несомненном превосходстве (с обороной обстояло гораздо лучше). Несмотря на уроки Крымской войны, в России почти не строили железных дорог на юге страны и, как в Крымскую войну, солдаты шли в Болгарию пешком.
Обо всем этом писал не какой-то штатский критикан, отроду не служивший в армии, а генерал Куропаткин в своем классическом труде «Русская армия».
Увы, именно так все и обстояло. Как и в Крымскую кампанию, Кавказский корпус действовал гораздо успешнее, чем войска других театров военных действий. Если в Болгарии крепость Плевна так и не удалось взять штурмом после трех кровопролитнейших приступов (пришлось установить блокаду и одолеть через несколько месяцев исключительно измором), то «кавказцы» одним лихим ночным ударом взяли Карс — крепость гораздо более укрепленную, чем Плевна.
А потому нет ничего удивительного в том, что русские потери распределились следующим образом: в боях погибли только семьдесят девять тысяч человек, а сто восемьдесят тысяч умерли не столько от ран, сколько от болезней…
Изучение боевых действий в ходе русско-турецкой войны было исключено из программы обучения Николаевской Академии Генерального штаба. «Больно много в ней было грубых и преступных ошибок командования», комментировал один из слушателей Академии. Нечему было учить генштабистов.
О фантастическом воровстве интендантов и прочей тыловой сволочи и говорить не приходится с превеликим размахом, а как же… Что до наград, то сам Милютин писал в дневнике: «Вчера и сегодня роздано множество крестов и золотых сабель, в том числе большей части флигель-адъютантов, которых вся заслуга ограничивается тем, что им случалось проскакать в сфере неприятельских выстрелов».
Да, безусловно, русские офицеры и солдаты в турецкой войне проявили чудеса героизма. К превеликому сожалению, это одна из традиционных бед России: беззаветный героизм рядового исполнителя и общий провальный итог. Это сочетание прямо-таки нас преследует из века в век…
Но трагическое противоречие между героизмом солдат и бездарностью высокого командования еще не самое печальное в турецкой кампании…
Для очень многих стало форменным шоком то, что открывшаяся им реальность ничего общего не имела с байками панславистов.
Ничего общего!
Слово исключительно современникам событий.
А. Ф. Кони: «Явился скептицизм, к которому так склонно наше общество, скептицизм даже и относительно самой войны, которую еще так недавно приветствовали люди самых различных направлений. „Братушки“ оказывались, по общему единодушному мнению, „подлецами“, а турки, напротив, „добрыми, честными малыми“, которые дрались как львы, в то время как освобождаемых „братьев“ приходилось извлекать из кукурузы».
31 
