очень нудно 
58 
Марсагет, внимательно наблюдавший за боем, пока не отдавал приказ о наступлении своим главным силам. Он понимал, что основные события развернутся, когда придет в движение закованная в железо конница сармат. Военачальники роптали, дивясь несвойственной вождю сколотов нерешительности – только очень немногие знали замысел Марсагета, родившийся бессонными ночами. Удивление военачальников возрастало по мере того, как обнаружилось, что среди них отсутствовали Меченый со своим отрядом отборных воинов и сын вождя Абарис. Но привыкшие на войне повиноваться воле вождя беспрекословно, они осаживали наиболее нетерпеливых воинов, опьяненных видом крови и первых схваток с врагами.
Наконец двинулась главная ударная сила сармат. Плотно сомкнув ряды, сверкая на солнце начищенным железом панцирей, бронзовыми нагрудниками и налобниками могучих коней, ощетинившись лесом тяжелых копий, страшный пробивной силой боевой клин сармат начал разбег.
Загудела земля под тяжелой лошадиной поступью, многочисленные отрядные значки на длиных шестах, сшитые из разноцветных лоскутков прочной ткани в виде свирепых драконов, развевались и свистели на скаку, военный клич сармат волнами накатывался на боевые порядки сколотов.
Марсагет выжидал. Хищно сощурив глаза, до крови прикусив нижнюю губу, он внимательно следил за тяжелой конницей сармат. Вот клин, убыстряя бег, проскочил ровное пространство, затем пологие откосы оврага, перевалил через косогор – и наткнулся на холмистую гряду с обрывистыми склонами. Клин на глазах начал расползаться, утратив присущую ему строгость очертаний и плотность рядов. Время! Марсагет, не оборачиваясь, взмахнул акинаком, и яростный рев взметнулся над лагерем сколотов – горяча коней нагайками, несколько отрядов ринулись навстречу врагам.
Дамас, удивленный не менее военачальников Марсагета его странной медлительностью, что было вовсе не похоже на вождя сколотов, в последний момент, подозревая какую-то хитрость, придержал коня, передоверив командовать клином одному из военачальников, несмотря на то, что это было не в правилах вождей сармат, обычно идущих в центре боевых порядков. С тревогой и недоумением наблюдал вождь языгов, как выметнулись навстречу его воинам легкоконные отряды сколотов, как они, сближаясь, на полном скаку стреляли из луков.
На какой-то миг сколоты скрылись из глаз Дамаса за стеной боевых порядков сармат, и только дикие вопли, скрежет и звон мечей, ржание ошалевших лошадей указывало на то, что началась рукопашная. Затем случилось невероятное – железный клин, его надежда и гордость, рассыпался на куски! Дамас разразился проклятиями и встал во весь рост на круп жеребца, чтобы лучше видеть, что там стряслось.
И он увидел: спешенные сколоты, не обращая внимания на грозные мечи сармат, рискуя быть растоптанными, с отчаянием смертников ныряли под коней, вспарывая акинаками незащищенные металлом животы и сухожилия на ногах животных.
В мертвом ужасе лошади становились на дыбы, сбрасывая всадников, где их, неповоротливых из-за доспехов, тут же приканчивали сколоты. Сарматы, ошеломленные таким неожиданным поворотом событий, уже не помышляли о продвижении вперед; пытаясь выбраться из кровавого побоища, они еще больше усугубляли свое положение сумятицей и неразберихой. Многие военачальники были убиты в самом начале схватки, а команды оставшихся тонули в страшном гвалте, стоявшем над полем боя.
Боевой клич сколотов прогремел над степью – Марсагет и Радамасевс ударили с флангов.
Пошли в ход арканы: не зная, откуда ждать опасности, сарматы не успевали вовремя освободиться от волосяных петель, и сколоты с гиканьем и свистом волокли по истоптанной земле гремящие железом кули, чтобы затем прикончить заключенных в непробиваемую скорлупу обеспамятевших врагов. Кровавая сеча разгоралась…
Дамас, вне себя от ярости, с отчаянным воплем ринулся в самую гущу схватки, увлекая за собой легкую конницу и своих тяжеловооруженных телохранителей. Словно буря налетел он на сколотов, оставляя за собой кровавый коридор из трупов. На какое-то мгновение сколоты дрогнули, разлетелись в стороны, будто листья под порывом ветра. Но Марсагет, ни на миг не упускавший из виду вождя языгов, бросился к нему навстречу со своими отборными дружинниками.
И закружила рубка, какой еще не было в этом бою. Противники сошлись, достойные друг друга: умудренные боевым опытом, закованные в железо, подхлестываемые ненавистью. Словно яичные скорлупы раскалывались шлемы, в клочья изрубленные панцири обагрились кровью, щиты напоминали решето и часто выбрасывались из-за полной непригодности. Лошади, взбесившиеся от запаха крови и боли, с остервенением грызли друг друга, топтали раненых, калечили седоков, не успевавших вовремя соскочить на багровую от потоков крови землю, когда в предсмертном порыве кони становились на дыбы, валились на спину или на бок.
58 
