Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
102 
Сознаюсь, тут я подпустил Кир Вмазычу леща. Творческие люди очень падки на лесть и похвалу. Увы…
Меня оправдывало лишь то, что я сказал почти правду. Кир и впрямь был незаурядным художником.
– Поэтому, – продолжал я свой панегирик, – такому человеку, как ты, они просто не могут отказать в такой малости. Только… – Я скромно потупился. – Только ты сначала позавтракай и выпей кофе. А то от тебя несет таким амбре…
Кир Непросыхающий от моих слов расцвел и заметно оживился. По-моему, на последние фразы он просто не обратил внимания. Но кофе все-таки выпил, хотя по его блудливым похмельным глазам я понял, что он с гораздо большим удовольствием хлобыстнул бы стаканчик виски или водки.
– Ну, я пошел…
Кир с сомнением и опаской посмотрел на дверь, словно за ней мог таиться неведомый науке зверь, затем тяжело вздохнул и вышел из мастерской. У него был такой вид, словно ему предстоял не телефонный разговор, а диверсия во вражеском тылу.
Я так и остался стоять у двери, дожидаясь его возвращения. От разговора Кир Кирыча с пока незнакомым мне начальником слишком многое зависело, поэтому на душе у меня было неспокойно.
Глава 28
Его звали Пал Иваныч. Наверное, когда-то он был по-настоящему порядочным человеком, патриотом, служил на совесть – за идею, а не за деньги (разве можно было при советской власти сто рублей назвать деньгами? скорее это были талоны на питание), но перестройка и наша мертворожденная демократия развратили его вконец.
Теперь он брал все, что плохо лежит и торговал всем, чем можно и чем нельзя, оптом и в розницу. Короче говоря, Пал Иваныч стал ярким представителем чиновной российской бюрократии, готовой за хорошую мзду глаз у доброго соседа вынуть.
– Ах, да, да, да… вы от Кирилла Кирилловича. Звонил он, звонил, как же… – Пал Иваныч просто лучился от удовольствия лицезреть мою физиономию. – Не хотите ли кофейку?
Но за его показным добродушием и гостеприимностью скрывался жесткий – даже жестокий – лицемер и чинуша, поставленный высокопоставленными дружками "на кормление". Поэтому я не стал разводить трали-вали, а сразу приступил к делу. Такие люди любят конкретность, выраженную не в пустых словесах, а в дензнаках.
– Спасибо, Павел Иванович. Кофе я уже пил… совсем недавно. У меня к вам есть деловой разговор.
– Это хорошо… хе-хе… деловой разговор. – Пал Иваныч все так же улыбался, но в его глазах появился тревожный блеск.
И я знал, почему. Одно дело что-то химичить со знакомыми, проверенными людьми, а другое – завязать финансовые отношения с клиентами со стороны, даже если у них железные рекомендации.
– Мне нужен ваш вертолет, – заявил я без обиняков. – Максимум на полчаса.
– Вертолет?
Видно было, что Пал Иваныч не очень удивился. Похоже, вертолет лесной охраны был чем-то вроде такси.
Дорогого такси. Все дело в цене…
– Желаете поохотиться? Но сейчас не сезон… – Пал Иваныч начальственно нахмурился.
Тонкий намек на толстые обстоятельства. Хочешь браконьерствовать – плати. И не скупись. И можешь тогда перестрелять все зверье в окрестных лесах; даже то, что занесено в "Красную книгу". Гримасы цивилизации… мать ее…
– Нет-нет, об охоте речь не идет. Просто мне нужно срочно добраться из пункта А в пункт Б. Всего лишь.
– Хе-хе… Но это будет не дешево. Вертолет, знаете ли, дорогое удовольствие…
Пал Иваныч почти успокоился. Наш разговор постепенно вкатывался в привычную колею, знакомую ему до мелочей. Дело оставалось за малым – договориться о цене.
– Сколько? – спросил я прямо, доставая портмоне.
– Спрячьте деньги! – замахал он руками. – Платить нужно в кассу… если вас устроят наши расценки.
– Устроят, – ответил я коротко. – Сколько? – повторил я свой вопрос.
– М-м… – Пал Иванович пожевал губами.
Наверное, в этот момент он лихорадочно соображал, какую сумму можно с меня содрать.
– Горючее очень дорогое… – начал тянуть он волынку.
– Этого достаточно? – перебил я его скулеж.
И эффектным жестом положил на стол перед ним тысячу баксов.
По-моему, он простор офигел. При всем том, тысяча долларов для провинции – большие деньги; даже для начальника лесной охраны.
Пал Иваныч внезапно умолк и застыл с открытым ртом, будто его хватил кондратий. Он не отводил взгляд от зеленых бумажек, которые я, для пущего эффекта, рассыпал по столу веером.
– Здесь тысяча, – сказал я, чтобы помочь ему сосчитать "зелень". – Хватит?
102 
