очень нудно 
74 
Лео лег на пол, успокоился, впервые с тех пор, как распахнул дверь их комнаты и крикнул ей, чтобы она поспешила. Янника провела рукой по его волосам, в глубине своего существа она чувствовала тепло и доверие, не часто он позволял ей гладить свой лоб, свои щеки.
Оба долго стояли у большого окна, смотрели на двор Фридхемской школы и обычно тихие улочки, которые у них на глазах заволакивало иссиня-черным дымом, на усталые, кашляющие фигуры в белых касках, вылезавшие из колодца. Все это время Лео был напряжен, но держал себя под контролем; запалив костер, он нанес ответный удар, в темноте сжимал ее руку, заставлял ползти по полуметровому проходу, защищал ее, а она, пока они стояли здесь, наблюдали за происходящим, рискнула на минутку закрыть глаза и опереться на его плечо, меж тем как дым рассеялся и люди разошлись. Они сумели уйти. Скрылись. Однако ж он словно бы не мог остановиться. Его маниакальное состояние еще не насытилось гонкой и возбуждением. Когда они снова спустились в нижний коридор здания, на склад, где уже побывали, Лео бессвязно бормотал, бросался на стены и непрерывно дрожал, как никогда.
Она осторожно провела ладонью по щеке к подбородку, острая щетина колола пальцы. Он лежал на полу, и пусть полежит еще некоторое время.
Едва они открыли дверь складского помещения, как Лео принялся перетаскивать школьные столы и громоздить их один на другой во всех четырех углах, строил заграждения Из пыльных стеллажей и двигал стулья с места на место, пока не опробовал и не отверг все позиции. Она пыталась успокоить его, несколько раз даже крепко хватала за руку, хотела остановить, но он не слушал, а сил у нее не хватало. В конце концов она примирилась с тем, что все время знала: другого способа, кроме химии, нет. Поэтому тихонько шмыгнула в туалет, который мимоходом приметила в темном коридоре, и наполнила водой две пластмассовые кружки, взятые с полки на стене. Потом достала из кармана нижних брюк собственную упаковку могадона, вылущила четыре таблетки, раскрошила в одну из кружек и трясла ее, пока порошок не растворился. Лео не заметил ее отсутствия, он был горячий, потный и не раздумывая благодарно взял кружку и выпил то, что она ему дала.
Ее ладонь по-прежнему лежала на его подбородке, щетина чуть покалывала, когда он с улыбкой смотрел на нее.
Еще через полчаса после того, как он выпил кружку, пришла усталость, и химия начала действовать у него внутри. Мало-помалу он перестал метаться, сперва перешел на шаг, потом несколько раз остановился, медленно дыша, и наконец лег — ноги обмякли, руки безвольно упали. Она легонько касалась ладонью его лица, пусть чувствует, пусть привыкает. Скоро они уйдут отсюда, вернутся в комнату, которая уже несколько лет была им домом. У них есть час, только час, потом он рухнет без сил и будет спать, столько же, сколько бодрствовал. Двое, а глядишь, и трое суток, после чего проснется обычным человеком, по ту сторону безумия, на несколько месяцев, до следующего раза.
Комиссар Хорст Бауэр из Федерального управления уголовной полиции покинул висбаденский офис в три часа пополудни. Короткий автомобильный переезд до Франкфурта-на-Майне, потом ближайший рейс «Люфтганзы» до Стокгольма. Четыре часа спустя он в сопровождении шведского полицейского в форме прошел через паспортный контроль в Арланде, после чего был доставлен на ведомственной машине в столицу, в Крунуберг.
Марианна Херманссон дала бы ему лет шестьдесят.
Густая серебряная шевелюра, одет, пожалуй, в слишком дорогой темный костюм, фигура стройная, жилистая, какую приобретают с возрастом некоторые мужчины.
— Кофе?
Он улыбнулся:
— Нет, спасибо.
— Чего-нибудь другого?
— Я съел в самолете два резиновых бутерброда, пока достаточно.
Она изучала его в тишине, которая наступала всякий раз, когда кто-нибудь входил в открытую дверь ее кабинета, и оба усаживались, ожидая, кто первым заговорит.
Немец молчал.
Нагнулся, открыл портфель, стоявший у его ног.
Темный конверт формата А-4. Одну за другой Бауэр вынимал фотографии, раскладывал на столе. Черно-белые, крупнозернистые, некоторые мутноватые. Ракурс и фон говорили о том, что это увеличенные кадры с камер наблюдения.
Девять снимков, девять черно-белых лиц.
Шестеро мужчин и три женщины.
Четкие, вполне пригодные для опознания, хотя ни один из этих людей не смотрел в камеру, взгляды были устремлены куда-то в пространство вне объектива, закрепленного под потолком и сверху ведущего наблюдение.
74 
