очень нудно 
41 
В ее звонком, решительном голосе была такая убежденность, что Сабинин невольно оглянулся через плечо. В полном расстройстве чувств, глядя на лежавшего навзничь австрияка, – тот уже не шевелился, таращась в никуда стекленеющими глазами, – некоей трезвой частичкой сознания отметил, что тот и впрямь смахивает на бывшего министра внутренних дел Российской империи Петра Николаевича Дурново, – вот на кого показался похожим, точно! – хотя откуда здесь взяться Дурново? Не далее как сегодня утром газеты упоминали, что Дурново по-прежнему отдыхает в Ницце.
Вокруг оказались словно бы восковые фигуры из паноптикума. Никто не шевелился, кроме продолжавшей что-то выкрикивать Кати. Возможно, попросту не понимали, что теперь следует делать. Сабинин тоже себе этого не представлял.
Несколькими секундами позже в происходящее властно и непреклонно вмешался полицейский порядок, одинаковый под любыми географическими широтами: неподалеку сразу с трех сторон послышались трели свистков, затопали по брусчатке тяжелые сапоги, кто-то рявкнул отрывистую команду, кто-то потянул из руки Сабинина револьвер, и тот с превеликой охотой разжал пальцы. Только Катя, ничуть не обеспокоенная внезапно возникшей суетой вокруг, что-то кричала – про казнь сатрапов, про их историческую обреченность…
…Если обращаться к поэтическим метафорам, полицейский чиновник Матчек чрезвычайно напоминал древнеримского льва, привыкшего питаться христианами. А ежели вернуться к будничной прозе жизни, то этот лысоватый субъект годочков пятидесяти выглядел совершеннейшей скотиной, каковой наверняка и являлся.
– Я в четвертый раз повторяю, – сказал Сабинин с тяжким вздохом. – Никакого отношения к этому… прискорбному событию я не имел, просто случайно оказался рядом.
– Это у вас привычка такая – оказываться рядом с местами, где совершаются убийства?
– Помилуйте! – сказал Сабинин, изо всех сил пытаясь сохранять хладнокровие. – Странные вы какие-то вещи говорите. Можно подумать, были какие-то другие убийства, где я тоже оказывался свидетелем? Не соблаговолите ли назвать таковые?
Король и император, висевший над головой чиновника, сурово взирал на него, словно бы удрученный запирательствами. «Любопытно, – подумал Сабинин. – А ведь здешний портрет императора, в отличие от тех, что доводилось видеть в более мирных учреждениях и присутственных местах, и в самом деле похож скорее на изображение сурового пристава, решающего судьбу мелкого воришки. Ишь, как вызверился… Не специально ли было задумано?»
– Я вам не обязан ничего называть!
– Мы с вами беседуем уже добрую четверть часа, – сказал Сабинин. – И я никак не могу доискаться до смысла беседы… Я его, откровенно говоря, и не вижу пока…
– А это и не ваше дело – видеть смысл! – рявкнул Матчек. – Не ваше дело, ясно? Чтобы видеть смысл, здесь как раз и сидим мы. В нашей империи именно так и заведено!
– В вашей? – переспросил Сабинин с видом крайнего простодушия.
У него не было никаких сомнений, что «Матчек» – попросту перекроенная по верноподданническим причинам на немецкий лад чешская фамилия. А первоначально, надо полагать, его собеседник писался то ли «Мачек», то ли «Машек».
Очень похоже, Матчек понял подтекст невинного вопроса – побагровел, налился кровью и рявкнул:
– Вы мне здесь не умничайте! Не усугубляйте свое и без того печальное положение!
– И отчего же оно печальное?
– Жандармский патруль, между прочим, застал именно вас с оружием в руках. – Матчек торжествующе хлопнул ладонью по лежащим перед ним бумагам: – Вот вам надлежаще оформленный рапорт вахмистра Куглера, номер тридцать два шестьдесят семь: по прибытии на место преступления… человек с оружием в руках… каковое было у него отобрано жандармом Жебровским, входившим в состав патруля…
– Но позвольте! – воскликнул Сабинин. – Ведь стрелявшая тут же была задержана, есть свидетели…
– И что же, это вам мешает оказаться сообщником? – зловеще прищурился Матчек. – Ничуть не мешает.
– Глупости какие…
– Извольте следить за словами!
– Позвольте вам заметить, что я – иностранный подданный, – сказал Сабинин.
– Это вас не освобождает от обязанности относиться с должным уважением к чинам императорской полиции, – отрезал Матчек. – И положения вашего не облегчает ничуть. Я все более склоняюсь к мысли, что вас следует отправить к судебному следователю согласно законам. Пусть он вашей персоной и занимается. Сначала посидите на нарах…
41 
