очень нудно 
66 
Справа лежала фотографическая карточка Нади – та самая, что ему уже показывал Кудеяр. Сабинин иронично покривил губы: положительно, господин главный бомбист до сих пор, говоря высоким штилем, не излечился полностью от давней страсти…
Некогда было поддаваться посторонним эмоциям. Запомнив, в какой последовательности лежат бумаги, Сабинин осторожно выложил всю стопку на стол. Принялся их ворошить.
Счет от портного – ну, это неинтересно… Парочка социал-демократических брошюрок… письмо, подписанное неким Тулиным-Карповым, речь идет о каких-то пустяках, хотя это, возможно, шифр… все равно неинтересно сейчас… «…есть, по-видимому, закон, требующий от революции продвинуться дальше, чем она может осилить, для закрепления менее значительных преобразований…».[32] Короче говоря, в драку мы ввяжемся, а там видно будет… вот они, знакомые открытки от Джона Грейтона… так, вот этих он не видел, и ничего удивительного, судя по датам на почтовых штемпелях, они отправлены и получены еще до его появления здесь… Лиссабон, французский Брест… ну а эти сам забирал у Обердорфа… неужели правильно догадался? И португальский Лиссабон, и французский Брест весьма даже гармонируют с общей тенденцией… железнодорожные билеты – на одну персону, до Данцига через Краков, судя по датам, ими еще только предстоит воспользоваться… и к ним никелированной скрепочкой приколот телеграфный бланк… данным подтверждается, что за господином Лобришоном зарезервирован билет на экспресс «Померания» до города Кайзербурга… билет данный господин соблаговолит получить в Данциге…
Лобришон? Поистине, интересная интрига завязывается. В случайное совпадение имен что-то плохо верится, поскольку против этого…
Сабинин замер, его моментально бросило в пот.
В замке скрежетнул ключ, вставленный уверенной рукой.
Нельзя было терять ни секунды. Он лихорадочно уложил бумаги в прежнем порядке, задвинул ящик стола, моля Бога в душе, чтобы тот не скрипнул, кинулся в сторону, упал на пол и проворно заполз под свисавшее до самого пола белоснежное покрывало застеленной постели. Замер, боясь шелохнуться.
Прозвучали спокойные, хозяйские шаги – через всю комнату, прямехонько к столу. Громко выдвинули ящик. Рукоять браунинга чертовски больно врезалась в бок, под ребра, но Сабинин терпел, борясь к тому же с необоримым желанием расчихаться, – Европа Европой, но горничная, подобно своим российским товаркам, подметала пыль под кроватью чрезвычайно небрежно, и ноздри Сабинину сейчас щекотали невесомые комочки.
Скрипнул стул – что, вошедший надолго устраивается? Плохо, если так. С-ситуация… Вздумай он присесть на кровать, моментально обнаружит незваного гостя – матрац расположен низко, прохладная металлическая сетка почти касается лица Сабинина… нет, с чего бы это человеку посреди бела дня присаживаться на кровать? А если мнимый отъезд Кудеяра был притворством, и сейчас появится горничная Франя? Господа молодые бомбисты за бутылочкой прямо намекали на эту версию, подмигивая и цинически комментируя частную жизнь одного из своих вождей… Вот тогда – все пропало. Никто, предположим, не станет его тут же убивать, да и дорого он им дастся, с одним браунингом в кармане и вторым в рукаве, с двумя запасными обоймами… но вот улепетывать придется быстрее лани, подобно лермонтовскому персонажу, и дорога сюда будет закрыта безвозвратно…
Решительный стук в дверь.
– Войдите, – раздался почти над головой спокойный голос Кудеяра, – ну да, так и есть, это Кудеяр отчего-то вернулся.
– Простите, что побеспокоил, Дмитрий Петрович, – послышался голос доктора Багрецова. – Дело у меня к вам совершенно пустяковое…
Скрипнул стул.
– Михаил Донатович, ничего, если мы поговорим на ходу? – сказал Кудеяр. – Право, я ужасно спешу, совсем было уехал, но встретил знакомого, пришлось вернуться…
– Ради бога, ради бога! Какие могут быть китайские церемонии? Да и речь о совершеннейшем пустяке…
– Ну, тогда пойдемте. Фиакр ждет.
Две пары ног проследовали к двери, слышно было, как в замке дважды поворачивается ключ. Настала совершеннейшая тишина. Сабинин понимал, что никто не расставляет ему ловушку, что произошла чистейшей воды случайность, но все равно не мог себя заставить вылезти из-под кровати. Его даже сотрясла нервная дрожь – оказывается, хлеб взломщика чертовски горек…
Взяв себя в руки, он вылез, старательно отряхнулся и вновь подступил к верхнему ящику стола. Там все было по-старому, только исчезли железнодорожные билеты и телеграмма из Данцига. А в общем, более ничего интересного. Тумба стола и вовсе незаперта, там, кроме коробки патронов к браунингу, нет ничего, хотя бы отдаленно связанного с нелегальщиной. Что ж, дерзкая эскапада все же была предпринята не зря…
66 
