1

Я оцепенела, увидев позади красно-синие вспышки. Как бы я стала объяснять, что везу в кузове? Свернула к обочине и почти не дышала, пока шериф не подошел к окну кабины.

— Привет! Что-то случилось? — простодушно заговорила я, моля Бога, чтобы глаза ничего не выдали.

Следи за собой. Ты же знаешь, что бывает, стоит тебе выйти из себя.

— Да, у вас задняя фара погасла. Права и документы на машину, пожалуйста.

Вот зараза! Верно, это когда я загружала кузов. Так спешила, что было не до мелочей. Я протянула ему права — настоящие, не фальшивые. Он поводил фонариком, сравнивая лицо на фотографии с моим.

— Кэтрин Кроуфилд… Дочка Джастин Кроуфилд, да? Из Вишневого Сада Кроуфилдов?

— Да, сэр, — вежливо и равнодушно, будто мне все до лампочки.

— Ну, Кэтрин, время к пяти утра. Почему это ты не дома?

Не могла же я рассказать ему, чем занимаюсь… Не хотелось нарываться на крупные неприятности… или подписываться на долгий срок в комнатке, где стены обиты мягким…

— Мне не спалось, вот и решила прокатиться.

К моему ужасу, он зашел сзади и посветил в кузов.

— А что это ты везешь?

А, ничего особенного. Труп под кучей мешков и еще топор…

— Вишню в мешках из бабушкиного сада.

Если бы сердце у меня стучало хоть немного громче, его бы оглушило.

— Ах, вот как. — Он прошелся лучом фонарика по груде пластика. — Там один подтекает.

— Это ничего, — пискнула я. — Они вечно подтекают. Потому и вожу их в старом грузовичке. Там все дно красным заляпано.

Я с превеликим облегчением вздохнула, когда он оставил кузов в покое и вернулся к моему окну.

— Стало быть, ты катаешься так поздно, потому что тебе не спится. — Он скривил губы в понимающей усмешке. Скользнул взглядом по облегающей майке и растрепанным волосам. — И я должен этому верить?

Намек был таким прозрачным, что я едва не сорвалась. Он решил, что я спала, да только не дома. Молчаливое обвинение, которому насчитывалось уже двадцать три года, повисло между нами. «Вся в свою мамашу, а?» Не так-то легко быть незаконнорожденной в таком маленьком городке, где никто не дает тебе об этом забыть. Считается, что в наше время это ничего не значит, да только Ликинг Фоллс в штате Огайо живет по собственным понятиям.

Я с великим трудом сдержала злость. Когда я злюсь, все человеческое сползает с меня, как ненужная шелуха.

— Нельзя ли, чтобы это осталось между нами, шериф? — Я опять невинно захлопала ресницами. Что ж, на покойника этот прием подействовал. — Честное слово, я больше не буду.

Он разглядывал меня и теребил свой ремень. Рубашка у него на брюхе чуть не лопалась, но я решила не обсуждать его фигуру. Промолчала и о том, что несло от него, как из пивной бочки. Наконец он улыбнулся, показав кривой зуб.

— Поезжай домой, Кэтрин Кроуфилд, и почини заднюю фару.

— Слушаюсь, сэр.

Обмякнув от облегчения, я завела мотор и поехала дальше.

Чуть не попалась. Впредь надо быть осторожней.

* * *

Кто-то жалуется, что рос без отца, кто-то на скелеты в семейном шкафу. У меня и то и другое. Нет, не подумайте, что я с младенчества знала, кто я такая. Знала мама, а мне она рассказала, только когда мне исполнилось шестнадцать. У меня с детства были необычные способности, но когда я начинала о них расспрашивать, мама сердилась и велела мне помалкивать. Я научилась скрывать свои отличия и быть как все. Окружающим я представлялась просто странноватой. Одинокая девочка. Любит гулять, когда детям пора бы спать, и очень уж бледная. Даже бабушка с дедушкой не знали, что во мне кроется, ну зато и те, на кого я охотилась, не знали тоже.

Все выходные я теперь проводила одинаково. Отправлялась в какой-нибудь клуб в пределах трех часов езды от дома, чтобы размяться. Не так, как подумал шериф, — на другой лад. Я пила, как рыба, и дожидалась, пока на меня клюнет кто надо. Из таких, кого бы я рада была в конечном счете закопать на заднем дворе… если сама жива останусь. Я уже шесть лет этим занимаюсь. Может, я втайне ищу смерти. Право, забавно, ведь, строго говоря, я и так наполовину мертвая.

Словом, рискованное столкновение с представителем власти не помешало мне в следующую пятницу отправиться на прогулку.

Я знала, что таким способом хоть одного человека, да порадую. Собственную мать. Ну, она вправе была затаить злобу. Только лучше бы эта злоба не выливалась на меня.

  1