очень нудно 
164 
Родион откровенно разглядывал ее, не находя слов. Потом сообразил разинуть рот:
– Вы ко мне?
– Конечно, – сказала она. – Нужно поговорить. Должна вас сразу предупредить: разговор будет, естественно, служебного характера, но неофициальный. Согласно Конституции и законам вы вовсе не обязаны меня впускать. Можете захлопнуть дверь перед носом. Можете не стесняться в выражениях. Не стоит только применять рукоприкладство – это законом в любом случае преследуется…
– Проходите, – сказал он, неловко отступая. – Что, неужели к вам кто-то может применять рукоприкладство?
– Увы, – сказала она. – Не все же обладают столь развитым эстетическим чувством… Куда прикажете?
Родион провел ее в свою комнату, подождал, пока усядется в кресло, закинув ногу на ногу, предложил:
– Выпьете что-нибудь? Она покачала головой:
– Знаете, до такой непринужденности доводить не стоит…
– Насколько я помню американские детективы, там в таких случаях полицейский без обиняков принимает виски с содовой…
– Эх, Родион Петрович, ну какая из нас Америка? Мы, знаете ли, неповторимы и самобытны… Дочка все еще у тещи?
– Ага. У вас что, появились какие-то подвижки?
– Если бы все так быстро делалось…
– И чаю не хотите?
– И чаю не хочу. Только что из столовой. Вот сигарету – с удовольствием. Спасибо. Если вы не особенно раздосадованы моим вторжением, быть может, и начнем с ходу? Меня интересует буквально все, что вы помните из рассказов вашей жены о ее работе и коллегах… Вам не трудно?
– Ну что вы, Дарья Андреевна… а может, просто Даша?
– Лучше уж с отчеством. Привычнее как-то.
«Значит, о Соне она не знает, – подумал Родион, усаживаясь напротив. – Все ж чуточку легче…»
…Его нашли быстрее, чем он предполагал. На другой же день, часов в десять утра, заявился какой-то капитан из райотдела. Сонины родители, конечно, заложили, мышки серые, знали фамилию, имя, отчество, остальное было делом техники. Он сыграл изумление, переходящее в легкий шок, достаточно талантливо. Да, собирались пожениться. Нет, вчера он с ней не виделся, сидел дома – не отошел толком после злодейского убийства жены, знаете ли… Как, капитан не в курсе? Извольте, поведаем… В общем, не то было настроение, чтобы встречаться с почти законной невестой. Нет, в последнее время ее ничто не угнетало, ни о каких угрозах в ее адрес не слышал, ни о каких подозрительных знакомствах – тем более. Совершеннейшая неожиданность. На острове Кумышева? Нечего ей там было делать, тем более поздним вечером. Деньги при ней нашли? Странно, я же ей утром давал полмиллиона, чтобы купила платье… Может, тут и кроется следочек? И так далее, и тому подобное. Долго его не изводили, отпустили минут через сорок. О налете домушников на «берлогу» он, конечно, заявлять не стал. Сонечка, надо ж тебе было открыть дверь неизвестно кому…
Впрочем, откровенно говоря, ему не особенно и хотелось предаваться тайной печали, когда напротив, совсем близко, сидела рыжеволосая красотка, без всякого смущения демонстрировавшая великолепные ноги, равно как и стройные бедра – столь же естественно, как курила. Она, конечно же, замечала производимое ею впечатление – о женщины, отродье крокодилов! – но в глазах не было особого холодка.
И Родион, старательно излагая запомнившиеся ему откровения Лики (а то и легонько привирая), все больше преисполнялся мужской уверенности. В последнее время в нем что-то здорово изменилось: он больше не растекался мыслью по древу, размышления, чего бы они ни касались, были лишены глубины и сложности, напоминали полет снаряда по тому самому каналу ствола, а приходившие в голову желания требовали немедленного претворения их в жизнь.
Совсем нельзя исключать, что ей просто хочется трахнуться на стороне, потому и заявилась в столь взбадривающем виде. Месткомов и парткомов у них нынче нет, как и везде, но злые языки и забота о репутации остаются при всех режимах. Очень похоже, что угадал. Куда уж дальше, если только что без особого труда углядел, что трусики у нее розовые… Ногами играет, как фокусник булавами…
Он взглянул на рыжую Дашеньку уже по-новому. Зримо представил, как опускает ее на диван, расстегивает блузку, и его естество проникает неспешно в то, что куртуазный поэт Пьер Ронсар четыреста лет назад поименовал «маленькой аленькой щелью». Кожа у нее была белая, с крохотными веснушками, как у большинства рыжих… Останется на ночь или дело ограничится парой часов?
164 
