Киллер

Я паковал чемоданы, когда в дверь постучала Хрюковна.

– Что нужно? – спросил я не очень дружелюбно.

– Гы… – осклабилась Хрюковна. – Там к тябе морда ящиком пришел. Пущать?

Это Додик. Я ждал, что он припрется: вчера у меня был по телефону неприятный разговор с шефом.

– Впусти…

Додик, как всегда, с дебильной ухмылкой от уха до уха.

– Во овчарка, – кивает он на дверь – за нею все еще прячется Хрюковна. – Ей бы зеков в зоне сторожить.

– Зачем пришел? – не поддерживаю треп Додика и включаю телевизор почти на всю громкость.

– Шеф кличет. Срочно. Едем. Прямо сейчас.

– Никуда я не поеду. У тебя все? Тогда топай.

– Не дуркуй, красавчик. – Додик напирает на меня своим брюхом. – Мне приказано тебя доставить обязательно. Живым… или мертвым. Усек?

– Убирайся… – цежу сквозь зубы.

– Красавчик, к чему эти трали-вали? Без тебя мы не уйдем. Посмотри… – подходит к окну.

Я смотрю. Еще довольно светло, и я вижу, как во дворе расположилась компашка – три лба, у каждого косая сажень в плечах. Думаю, что это еще и не все в сборе.

– Уже иду… – смиряюсь я и начинаю одеваться.

Додик прислоняется к дверному косяку, цепким взглядом шарит по комнате. Конечно же мои чемоданы с барахлом не остались незамеченными…

– Жди… – Додик останавливает машину за городом неподалеку от бензозаправки.

Он вытаскивает ключ зажигания и уходит вместе со своими хмырями, которые всю дорогу хлестали баночное чешское пиво на заднем сиденье и дышали мне в спину перегаром. Они вооружены, по крайней мере, Додик и его помощник по кличке Феклуха: пока мы усаживались в машину, я успел их прощупать.

Шеф возник из темноты неслышно, как привидение. Он уселся рядом на место водителя.

– Свое решение менять не собираюсь, – упредил я его вопрос. – Я завязал.

– Хочешь уехать? – спокойно спросил шеф, располагаясь поудобней. – У меня нет возражений.

– Тогда что вы от меня хотите?

– Выручи меня. В последний раз.

– Нет.

– Я так не говорил, когда вытаскивал тебя из весьма щекотливых положений. Ты неблагодарный человек…

Это правда. Я ему многим обязан. Впервые он меня выручил, когда я едва не отправил на тот свет очередного отчима. Мне грозило как минимум пять лет колонии, но шеф подмазал, где надо, и я отделался лишь исключением из инфизкульта.

Второй раз, уже перед тем, как я начал на него работать, поддержка шефа пришлась очень кстати: я, к тому времени прозанимавшись почти три года в одной подпольной шарашке кунфу, влип в драку на танцплощадке. Меня пытались пырнуть ножом, пришлось защищаться жестко, и парень, решивший побаловаться "пером", остался калекой на всю жизнь.

Доказать свое право на самозащиту я не смог, потому как танцплощадка находилась в другом районе города, где у меня не было ни друзей, ни сочувствующих. Свидетели клепали на меня, что только могло им в голову взбрести.

Шеф опять не поскупился, купил всех свидетелей на корню, в суде они отказались от своих показаний, и я остался на свободе.

– Отпустите меня, – взмолился я. – Поверьте, я и впрямь больше не могу. Дошел до точки.

– Я тебя не держу. Мы просто работали вместе. И ты ни в чем не был обижен. Ты волен поступать, как тебе заблагорассудится. Но ты забыл, что долг платежом красен.

– Свои долги я вам уже вернул. С лихвой. Если вы считаете, что платили мне слишком много, я верну деньги.

– Деньги… – Шеф саркастически покривился. – Мальчик мой, разве это деньги? Так, шелуха, мизер… Ты еще только на подступах к настоящим деньгам. К большим деньгам. И ты будешь их иметь, сколько захочешь: сто, двести тысяч, миллион. Выполни мою последнюю просьбу – даю слово, что последнюю! – и я возьму тебя в компаньоны. Голова у тебя работает прилично, человек ты надежный, проверенный – лучшего помощника трудно сыскать. А чернухой заниматься больше не будешь. Для этой работы люди всегда найдутся.

  22