26 
– Нет. – сказал я.
– Это не имеет значения, – пробормотал он скорее себе, чем мне.
Он производил впечатление человека меланхолического склада, однако это была задумчивость: он взвешивал в себе какое-то решение, уже принятое к послужившее причиной визита ко мне, но сейчас им вновь овладело сомнение. Я чувствовал это по взглядам, которые он бросал украдкой. У меня было впечатление, что он ненавидит меня за то, что вынужден обратиться ко мне.
– Я сделал открытие, – проговорил он голосом, который вдруг оказался хриплым. – Изобретение. Такого еще не было. Никогда! Вы не обязаны мне верить. Сам я не верю никому, и поэтому нет нужды, чтобы мне кто-либо верил. Достаточно будет фактов. Я представлю их вам. Все. Но… я не совсем…
– Вы боитесь? – подсказал я тоном благожелательным и успокаивающим. Ведь такие, как он, это сущие дети, безумные, гениальные дети. – Вы боитесь кражи, обмана, так? Можете быть спокойны. Стены этой комнаты видели изобретения и слышали…
-.Но не о таком!!! – вскричал он, и в его голосе, в блеске глаз на мгновение появилась невообразимая гордость. – Дайте мне какие-нибудь ножницы, – произнес он хмуро, по-видимому, у него вновь начался приступ подавленного настроения, – или нож.
Я подал ему лежавший на столе нож для разрезания бумаги. Он перерезал резкими и размашистыми движениями шнур, разорвал оберточную бумагу, швырнул ее, смятую и мокрую, на пол с намеренной, как мне показалось, небрежностью, словно говоря: «Можешь вышвырнуть меня, выругав за то, что я намусорил на твоем сверкающем паркете, если обладаешь отвагой выгнать такого человека, как я, вынужденного унизиться до просьбы о помощи».
Я увидел ящик в форме почти правильного куба, сбитый из струганых досок, покрытых черным лаком; крышка была только наполовину черная, наполовину же – зеленая, и я подумал, что ему нехватило лака одного цвета. Ящик был заперт замком с шифром. Мольтерис повертел диск, похожий на телефонный, заслонив его рукой и наклонившись так, чтобы я не мог увидеть нужное сочетание цифр, а когда замок щелкнул, медленно и осторожно поднял крышку.
По своей деликатности, а также из-за страха его испугать, я снова уселся в кресло. Я почувствовал – хотя явно он этого не показывал, – что Мольтерис был благодарен мне за это. Во всяком случае он несколько успокоился. Засунув руки вглубь ящика, он с огромным усилием – так, что щеки и лоб у него налились кровью, – вытащил оттуда большой черный прибор с какими-то щитками, лампами, проводами… впрочем, в таких вещах я профан. Держа свой аппарат в объятиях, он бросил сдавленным голосом:
– Где… розетка?
– Вон там, – показал я в угол рядом с библиотекой, потому что во второй розетке торчал шнур настольной лампы.
Он приблизился к книжным стеллажам и с величайшей осторожностью поставил аппарат на пол. Затем высвободил из путаницы проводов шнур и сунул его в розетку.
Присев на корточки у аппарата, он начал крутить рукоятку, щелкать тумблерами, вскоре комнату заполнил приятный певучий гул. Неожиданно на лице Мольтериса выступил страх; он приблизил лицо к одной из ламп, которая в отличие от других по-прежнему была темной. Он слегка прижал ее в гнезде пальцем, а когда ничего не изменилось, поспешно выворачивая карманы, отыскал отвертку, кусок провода, плоскогубцы и, опустившись перед аппаратом на колени, принялся лихорадочно, хотя и с преувеличенной осторожностью, возиться с его внутренностями.
Ослепшая было лампа неожиданно заполнилась розовым свечением. Мольтерис, который, как могло показаться, совершенно забыл о том, где находится, с глубоким вздохом удовлетворения засунул инструменты в карман, привстал и сказал совершенно спокойно:
– Тихий, это машина времени.
Я молчал. Не знаю, чувствуете ли вы, насколько деликатной и трудной была моя задача. Изобретатели вроде него – создавшие элексир вечной жизни, электронный предсказатель будущего или, как в этом случае, машину времени – сталкиваются с поразительной недоверчивостью, пытаясь посвятить кого-либо в тайну своего изобретения. Они отягощены подозрительностью, везде видят издевки, они боятся других людей и одновременно тянутся к ним, потому что знают, что без их помощи не обойтись. Сознавая это, они вынуждены сохранять в подобные моменты необычайную осторожность.
Впрочем, что бы я ему ни ответил, это все равно было бы плохо воспринято. Думаю, что если бы я сказал: «О, это необыкновенно, неужели вы действительно изобрели машину времени?», он наверняка бросился бы на меня с кулаками.
26 
