очень нудно 
35 
Наткнувшись посередь леса на рыбину, пучащую глаза из-под корней, где она в какой-то луже каким-то чудом продержалась со всплытия до сего дня, они уж не толкали друг друга в бока – что творится, бляха-муха и Наваково семя! Ну рыба, ну в лесу, подумаешь… Подумаешь – пролетела сова с квелой осьминожкой в когтях… Привычной частью звукового сопровождения стал хруст ракушек под подошвами. Так, гляди, хрустеть перестанет – уже почувствуется, что не хватает чего-то очень родного и очень домашнего.
Олень, чешущий бок о коралл, рачки, снующие по стволам и веткам, низины и овраги, затопленные невысохшим илом, коричневым и сочным, в котором еще вовсю копошатся какие-то твари, сцепившиеся в смертельной схватке карась и бурундук… Все правильно. Так и надо. Мы идем по Граматару, пум-пурум-пурум-пумпум…
Олес еще не бросил своего развлечения, еще продолжал собирать жемчуг. Правда, наклоняться к каждой раковине-жемчужнице уже ленился, делал исключение лишь для самых больших – и то, если те валялись не далее десятка шагов в сторону. Поставленную задачу – собрать тридцать три жемчужины, чтобы сделать из них чото, как у Круарха-Альбиноса[3], он уже давно выполнил и теперь шел на рекорд. Выковырянную жемчужину он сравнивал с самой мелкой из своих. Если найденная оказывалась крупнее – мелкая летела в траву. Иногда большие раковины притаскивала ему в зубах Чуба. Таким образом, княжья коллекция, не увеличиваясь количественно, укрупнялась и утяжелялась.
Привалы делали редко – пока есть силы, нужно было идти вперед. Вперед, вперед, вперед… Ночи проводили в спальных мешках дамургов – вещь оказалась полезной не меньше рикс и сделанной с умом. В таком мешке не было ни холодно, ни жарко, ни душно, а было хорошо, как в родной кроватке. И Сварог подозревал, что такая ткань выдержит даже коготь разозленного медведя – чем черт не шутит…
Перелески, овраги, холмы. День, ночь, день, ночь. Привалы, сон, еда – и снова в путь. Ни души вокруг. Отряд держался на удивление бодро, даже Рошаль втянулся. Стох продолжал указывать на гору, и Сварог забеспокоился всерьез: карта картой, но ведь ландшафт материка, по словам Бало, меняется от всплытия к всплытию – а вдруг именно на этот раз тайник оказался на вершине чудовищного пика? Не лезть же под облака, черт возьми, там холодно…
Здесь, в глубине Граматара, было еще неспокойно, то и дело они ощущали слабые подземные толчки, порой ветер доносил запах гари, но огня не было – и слава богу: лесной пожар – это, знаете ли… Подземные толчки повторялись с регулярностью, наводящей на мысль о разумной деятельности. В самом деле, с интервалом примерно в пять часов земля начинала ходить ходуном, птицы испуганно срывались с насиженных мест, на солнце набегали тучки, приходилось останавливаться и пережидать. Но поскольку землетрясения повторялись с точностью хронометра, привыкли и к ним.
На исходе четвертого дня они вышли к большой поляне посреди стеной застывшего леса. В центре поляны возвышалась древняя полуразвалившаяся башня, кладка из огромных камней, поросших мхом с налетом вездесущей соли, держалась разве что каким-то чудом, казалось – плюнь, и рассыплется колосс в прах…
Сварог с опаской заглянул в одно из круглых окошек, опоясавших башню по кругу. Что и ожидалось – затхло, сыро и никого. Он покачал камни, огляделся, скомандовал:
– Привал. Заночуем здесь. Не в башне, конечно, а то развалится еще от храпа уважаемого суб-генерала, – вон там, подальше, под орешником. Олес, костер. Чуба, пробегись вокруг, посмотри как и что… Ночное дежурство по расписанию. Кана, сегодня твоя очередь кашеварить.
Кана уныло кивнула. Сварог привычно наколдовал шесть пайков (сегодня в меню были мясной бульон, жареная баранина и кофе), отдал островитянке и отправился в кустики по зову природы…
Корабельным ревуном взвыло чувство опасности, и проклятущий синий мячик вновь застучался в левый висок… А потом в ноги толкнуло так, словно он все еще на борту броненосца, во время артиллерийского боя. На голову посыпалась какая-то труха с дерева, кроны вокруг тревожно зашумели, взвились стайки пичуг. Сварог бросился обратно. В лицо ударил горячий ветер, словно перед ним распахнули дверцы топки, полетела жухлая листва…
– Мастер капитан!..
Пэвер, сильно наклонившись вперед, против ветра указывал куда-то в сторону башни. Сварог посмотрел в том направлении… и обмер.
Вокруг башни начиналось некое движение, какое-то верчение самого воздуха начиналось там – он отчетливо видел этот воздух, спиралью сверху вниз закручивающийся вокруг строения и бестелесными щупальцами тянущийся по земле к людям. Задрожали камни кладки, зашевелились, точно живые, вот один вырвало из стены, закружило в воздуховороте, шарахнуло оземь…
35 
