Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
105 
– А это еще что?
Он подошел поближе. Поднял ближайшую пачку, разодрал ветхую бумагу, указательным пальцем поддел бечевку, легко разорвал. В подвале не было и следа сырости, не зря его так старательно выкладывали камнем. Обертка и бумага обветшали, но содержимое свертка сохранилось почти идеально…
Деньги всегда делали из отличной бумаги. Мазур взял верхнюю купюру, непривычно большую. Из окруженного причудливыми узорами овала на него диким взором таращилась мордовская физиономия государя Петра Алексеевича.
– Это что, деньги? – догадалась Джен.
– Деньги, – сказал он. – Царские. И приличные деньги, надо тебе сказать. За одну такую бумажку можно было купить… ну, я не знаю, колье с во-от такими бриллиантами. Только они все, надо полагать, фальшивые – очень уж эта махина смахивает на печатный станок… У нас тут в старые времена хватало мастеров. Без всяких ксероксов чудеса делали. Тут миллионы… Правда, ни на что они уже не годятся.
– Почему же все это оставили?
– Ну-у… – сказал Мазур. – У нас же, если ты не знала, была гражданская война, и почище вашей. Такие бури пронеслись… Надо полагать, хозяин где-то сложил голову, посреди всех перипетий, а другие не знали…
– Может, это хозяин и есть? – она кивнула на ухмылявшийся череп, обративший пустые глазницы к никчемным сокровищам.
– Вряд ли, – подумав, сказал Мазур. – Напади на него кто-то со стороны, обязательно унес бы деньги. Я не специалист, но сделано на совесть, с большим тщанием… Это, скорее всего, и есть дизайнер, он же печатник. Может, хозяин решил, что пора вовремя остановиться. И уволил работничка. А сам уже сюда не вернулся… Скорее всего, так и было. И при Советской власти эти денежки были в обращении, еще несколько лет ходили, так что обязательно забрал бы, останься он жив… В общем, за давностью лет расследование прекращается.
– И никакого золота, – сказала Джен разочарованно. – Везде одни бумажки…
– Я ж говорю – что бы мы с золотом делали? – пожал плечами Мазур. – А в общем, нам повезло. Подвал каменный, сухо, отличной бумаги навалом – разведем огонь прямо тут и одежду подсушим весьма даже качественно…
Глава шестнадцатая
Речной король
Мазур имел все основания гордиться собой.
Пошли пятые сутки «автономного плавания», если считать с того рассвета, когда они покинули избушку со скелетом (так и не побеспокоившим ночью), а в сухопутном экипаже не было ни потерь, ни серьезных травм. Мелкие царапины в счет не шли. Как и легкая депрессия, в которую Джен помаленьку погружалась, столкнувшись с необозримостью здешних просторов, которые следовало прилежно преодолевать на своих двоих. Мазур лишь следил, чтобы эта вполне понятная тоска не переросла в безнадежность, – старался изо всех сил, чередуя кнут и пряник, порой взывая к профессиональной гордости, не позволяющей уронить престиж ФБР в глазах бывшего коммуниста, то бишь его, порой откровенно пугая, что вколет ей, скрутив по рукам и ногам, вовсе уж жуткое снадобье, превратив на недельку в совершеннейшего робота. Ничего даже отдаленно похожего у него в аптечке не имелось, но Джен, накрепко усвоившая, что русские обожают устраивать «промывание мозгов», пугалась чисто автоматически. Правда, особого беспокойства она не доставляла, пряник пока что пришлось применять лишь дважды, а кнут – вообще единожды.
Главное, от погони они оторвались. В первый день еще слышали отдаленное вертолетное зуденье у горизонта, но оно умолкло уже через каких-то полчаса. Определенно, преследователи решили, что беглецы пойдут прямо на юг, к Шантарску, и действовали соответственно. Если еще действовали. Они быстро должны были понять, что в таких условиях беглецов не разыщет и парочка воздушно-десантных дивизий, а значит, Мазур не обольщался, скоро будет выбрана более выигрышная тактика. Кордоны у населенных пунктов, поднятая на ноги агентура, проверки на дорогах – и прочие удовольствия, которые человек с богатым опытом легко способен предвидеть. От чего, впрочем, его задача легче не становится…
Единственное светлое пятно во всей этой истории – полнейшая неосведомленность противника о том, сколько человек уцелело после бомбежки. И кто именно уцелел. Мазур успел как следует, хоть и бегло, осмотреть погибших – добрая половина из них, как ни тягостно об этом думать так отстраненно, с холодной логикой, практически испарилась, угодив в эпицентр. Вакуумная бомба такого типа в некоторых отношениях уступает лишь атомному взрыву, штука страшная… И ситуация работает на Мазура: когда невозможно дать точную ориентировку на розыск, неизбежны накладки и провалы. То, что возле Глаголева оказался стукач, не меняет дела. Мазур прекрасно представлял себя на месте того, кто руководит облавой, представлял, как скрипят мозги и пляшут разнообразнейшие комбинации: женщина и трое мужчин? Двое мужчин? Полдюжины? Здесь бессильна и ЭВМ: количество комбинаций выражается четырехзначной цифрой, если принять за исходную точку, что уцелели пятеро-шестеро диверсантов…
105 
