26 
Реллинг. Я, собственно, никогда не был женат по-настоящему и потому не смею судить об этих вещах. Но знаю все-таки, что к браку относится и ребенок. И ребенка вы должны оставить в покое.
Ялмар. О!.. Хедвиг!.. Моя бедная Хедвиг!
Реллинг. Да, не угодно ли вам не впутывать сюда Хедвиг. Вы оба люди взрослые. Вы себе путайтесь и распутывайтесь между собой, как знаете, коли есть охота. Но с Хедвиг вам надо быть поосторожней, говорю я. Не то недолго до беды! Ялмар. До беды!
Реллинг. Да. Она и себя может сделать несчастной… да, пожалуй, и других.
Гина. Да откуда вы это знаете, Реллинг?
Ялмар. Надеюсь, глазам ее не грозит…
Реллинг. Не в глазах тут дело. Но Хедвиг в опасном возрасте. Мало ли какие нелепости могут прийти ей в голову?
Гина. Да, представьте, на нее таки находит! Выдумала возиться с огнем в кухне. Говорит, что в пожар играет. Я уж и то все боюсь, не спалила бы дом.
Реллинг. Вот видите. Я так и знал.
Грегерс (Реллингу). Но чем же вы это объясните?
Реллинг (хмуро). Она в переходном возрасте, любезнейший.
Ялмар. Покуда у нее есть отец!.. Пока я не закрыл глаза!..
Стук во входную дверь.
Гина. Тсс, Экдал, кто-то пришел. (Кричит.) Войдите! Входит фру Сербю в верхней одежде.
Фру Сербю. Добрый вечер!
Гина (идя ей навстречу). Ах, это ты, Берта!..
Фру Сербю. Да, это я. Но, пожалуй, я не вовремя?
Ялмар. Помилуйте! Вестница из такого дома…
Фру Сербю (Гине). Откровенно говоря, я не рассчитывала застать дома твоих мужчин и завернула к тебе на минуточку поболтать и проститься.
Гина. Как?.. Ты уезжаешь?
Фру Сербю. Да, завтра, рано утром… в Горную долину. Господин Верле отправился туда сегодня после обеда. (Мимоходом Грегерсу.) Могу передать вам поклон от него.
Гина. Нет, подумать!..
Ялмар. Так господин Верле уехал! И вы теперь за ним?
Фру Сербю. Да. Что вы на это скажете, Экдал?
Ялмар. Скажу: берегитесь!
Грегерс. Я тебе объясню, в чем дело. Отец мой женится на фру Сербю.
Ялмар. Женится на ней!
Гина. А! Ну, наконец-то, Берта!
Реллинг (не совсем твердым голосом). Ну, это все-таки не правда же?
Фру Сербю. Нет, милейший Реллинг, истинная правда.
Реллинг. Вы опять хотите выйти замуж?
Фру Сербю. Да, видно, этим кончится. Верле уж выправил все бумаги. Свадьбу сыграем тихую, там, на заводе.
Грегерс. Так позвольте мне, как доброму пасынку, пожелать вам счастья.
Фру Сербю. Благодарю вас, если вы это говорите серьезно. Я-то надеюсь, что в этом браке мы оба найдем свое счастье – и Верле и я.
Реллинг. Вполне можете надеяться. Коммерсант Верле никогда не напивается допьяна, насколько я знаю, и не имеет также привычки колотить своих жен, как покойный коновал.
Фру Сербю. Ах, оставьте мертвых в покое. И у Сербю были свои достоинства.
Реллинг. У коммерсанта Верле, я думаю, найдется их побольше.
Фру Сербю. Он, по крайней мере, не загубил в себе того, что было в нем лучшего. А тот, кто это делает, пусть на себя пеняет.
Реллинг. Закатимся же мы сегодня с Молвиком.
Фру Сербю. Не надо, Реллинг. Ну, пожалуйста, ради меня.
Реллинг. Другого ничего не остается. (Ялмару.) Пойдем и ты с нами.
Гина. Нет, уж Ялмар-то вам не товарищ в ваших карамболях!
Ялмар (сердито, вполголоса). Да помолчи ты!
Реллинг. Прощайте, фру… Верле! (Уходит.)
Грегерс (фру Сербю). Вы, как видно, довольно близко знакомы с доктором Реллингом?
Фру Сербю. Да, мы давнишние знакомые. Было время, когда у нас с ним могло дойти и… до серьезного.
Грегерс. Счастье ваше, пожалуй, что не дошло.
Фру Сербю. Еще бы. Но я всегда была осторожна, не поддавалась увлечениям. Женщине нельзя быть опрометчивой в таких делах.
Грегерс. А вы совсем, совсем не побаиваетесь, что я шепну отцу об этом старом знакомстве?..
Фру Сербю. Вы думаете, я сама давно не рассказала ему?
Грегерс. Вот как?
Фру Сербю. Ваш отец знает все до капельки, что только могут сказать про меня с некоторым основанием добрые люди. Я сама рассказала ему обо всем сейчас же, как только он дал мне понять свои намерения.
Грегерс. Значит, вы откровенны не в пример прочим.
Фру Сербю. Я всегда была откровенна. Это нам, женщинам, больше с руки.
Ялмар. Ты что на это скажешь, Гина?
Гина. Что ж, женщина женщине рознь. Одна так судит, другая по-иному.
Фру Сербю. Ну, Гина, по-моему, умнее всего поступать вот как я. И Верле, со своей стороны, не утаил от меня ничего насчет своего прошлого. Вот это-то больше всего нас и связало. Теперь он может разговаривать со мной обо всем, не таясь, чистосердечно, как ребенок. А этого-то ему никогда и не удавалось прежде. Он, такой цветущий мужчина, каким он был прежде, всю свою молодость, все лучшие свои годы только и слушал одни нотации. Да еще частенько без всякого настоящего повода… по одному подозрению, воображению… насколько мне известно.
26 
