3 
– Но покушение…
– Дорогой корнет, повторяю, кто-то над вами прежестоко подшутил. Пускал пыль в глаза. Нас, старых петербуржцев, на мякине не проведешь, мы-то, да и отцы наши, насмотрелись и наслушались достаточно, чтобы не относиться к этим болтунам серьезно. А вот вы, наивный провинциал, приняли все за чистую монету. Перед молодыми приезжими – особенно перед барышнями – они и фанфаронят…
– Но позвольте… – сказала Ольга в растерянности. – У меня самые достоверные сведения…
– У вас лишь пустые россказни, – отеческим тоном поправил ее Алексей Сергеевич. – И не более того. Тот, с кем вы имели неосторожность общаться, даже не позаботился и о тени правдоподобия. Нет людей, более далеких от «заговорщиков», нежели камергер Вязинский и полковник Кестель. Согласен, оба они достаточно неприятные личности: карьеристы, себялюбцы, сухари… но чересчур трезвы и прагматичны, чтобы терять время на общение с болтунами. То же касается и остальных названных вами людей – они, все наперечет, в связях с нашими доморощенными «якобинцами» никогда не были замечены. И уж ни в какие ворота не лезет уверение, будто Вистенгоф готов совершить покушение на императора. Полковник Вистенгоф слишком на виду, его образ мыслей, связи, вся его жизнь прекрасно известны. Этот ваш таинственный шутник, кстати, перегнул палку. Болтать такое о Вязинском и Кестеле – определенно дурной вкус. Ну, а утверждение будто Вистенгоф – будущий цареубийца, вообще выходит за рамки порядочности. Я бы вам посоветовал, корнет, немедленно прекратить знакомство с этим вашим «разоблачителем». Его болтовня весьма дурно пахнет, рано или поздно у него будут неприятности, если тем, на кого он возводит напраслину, все станет известно…
– И что же мне делать?
– Поскорее научиться отличать правду от шутки. И рвать отношения с теми, кто несет подобную околесицу…
– Значит, вы не верите?
– Нисколько, – с виноватой улыбкой, но твердо сказал Алексей Сергеевич. – Ваш провинциализм и юношеская доверчивость сыграли с вами злую шутку. Впредь относитесь к петербургским болтунам осторожнее и критичнее.
Ольга открыла было рот… но не произнесла ни слова. Поняла, что больше ей сказать нечего. Если корнет заявит, что обладает колдовскими способностями, с помощью коих и проник на самом деле в тайну, есть опасения, что Алексей Сергеевич в искренней заботе о приятеле кликнет докторов по умственным хворям. Как почти любой просвещенный и образованный человек на его месте, не склонный верить «мужицким суеверным россказням». А если открыться, что Олег и Ольга – одно и то же лицо? Благо доказать это со всей определенностью нетрудно… И продемонстрировать ему кое-что, чтобы убедился наглядно…
Очень быстро она отказалась от этой идеи. Во-первых, страшили непредсказуемые последствия. Во-вторых, она уже успела более-менее узнать человека, с которым оказалась в одной постели. Об заклад биться можно, что он проявит себя твердокаменным материалистом, не верящим в иной мир, и, вернее всего, решит, что сошел с ума, что его посетили видения с галлюцинациями… Корнет, ваша карта бита… Тупик. Больше идти не к кому.
– Ну что же, Алексей Сергеевич, – сказала она, медленно вставая. – Спасибо, что выслушали. Впредь обещаю быть осмотрительнее в знакомствах и критичнее в суждениях…
– Олег Петрович, дорогой! – воскликнул хозяин с искренним дружелюбием. – Я бы не хотел, чтобы вы уходили с тяжелым сердцем… Шампанского, быть может?
– Не стоит, – грустно сказала Ольга. – Я вам весьма благодарен за урок житейской мудрости, разрешите откланяться.
Она и сама не помнила, как прошествовала мимо Семена, как вышла из дома – в какой-то момент она осознала, что стоит, опершись на высокие перила, бездумно глядя на спокойную, почти стоячую воду канала. И с величайшим трудом удерживается, чтобы не заплакать, – все же в иных случаях женская натура берет свое, слезы так и наворачиваются на глаза…
Теперь ясно, что на какую бы то ни было помощь со стороны рассчитывать нечего. Уж если он отнесся к ней насмешливо и недоверчиво, с его-то острым умом, то не стоит искать понимания ни у кого другого. Полагаться можно только на себя…
На миг ее охватило чувство тоскливого бессилия, но она тут же упрямо сжала губы. Это не поражение и даже не проигрыш, поскольку ничего еще не решено и то, что задумано камергером и его шайкой, пока что не случилось. В конце концов, против нее был не монстр из преисподней, не Сатана, даже не камергер или граф с их серьезными умениями, а всего-навсего обычный полковник с кинжалом под мундиром. Она знала место, где состоится покушение, прекрасно знала, кто именно бросится к императору с кинжалом в руке – а это уже внушало надежды. Так что никак не годилось раскисать подобно обыкновенной кисейной барышне. До сих пор ей кое-что удавалось…
3 
