11 
Приблизились к старой дороге с грунтовой насыпью. Их конвоиры поспешили поскорей пересечь открытое пространство, осматриваясь по сторонам. В пяти футах от другого края дороги, в высоких тростниковых зарослях, виднелся ржавый остов старого бульдозера. Наследие колониальной эпохи, когда французы тщетно пытались построить дороги. Они потеряли во Вьетнаме в погоне за несбыточной мечтой целый век.
Часом позже ему развязали руки, но веревку на шее оставили. Руки, словно чужие, беспомощно болтались по сторонам. Он заметил, что тропа становится все более широкой и плоской, от нее разбегались небольшие тропинки. Затем, словно за невидимой границей, перед ними предстали кривые, изуродованные деревья с почерневшими кронами, свисавшими до земли; сквозь них просачивался свет, создавая замысловатые узоры. Отсюда начиналась долина, простиравшаяся на сотни ярдов. Ее земля была сплошь изрыта воронками, обугленные стволы деревьев стояли без ветвей и листьев, бесшумно пролетали птицы, серо-голубая пелена дыма стелилась в низинах. Угадывались остатки хижин, черепки глиняной посуды, рассыпанный рис, колесо велосипеда.
Солдаты дернули за веревку на шее, заставляя поторопиться. Он поднял глаза и с ужасом понял, почему здесь не видно людей. Деревня располагалась в пойме реки. Ее глинистые развороченные берега были завалены трупами. Тела, изуродованные и расчлененные, лежали одно на другом. Настоящий ад. Дети, женщины, старики, с вздутыми животами, из которых сочилась гниль. Над телами роились тучи мух, гудевших, запутавшись в черных мокрых волосах, жужжавших над гениталиями, садившихся на пальцы ног, носы, колени. «Раз и два…» Дальше по течению лежали пять мертвых буйволов. Они выглядели ухоженными, здоровыми. И снова мухи. Он-то знал, отчего все жители деревни были собраны в одном месте. «В-52» сбрасывали бомбы с короткими интервалами, пролетая на очень низкой скорости, чтобы создать эффект ковровой бомбардировки. Эти зеленые драконы летели очень высоко, их налет нельзя было предвидеть. Жители деревни, спасаясь, тащили за собой через реку буйволов. Там их и настигли бомбы.
Солдат тычком винтовки погнал его дальше.
Они шли, пока не достигли высоких отрогов холмов. Он был голоден, обессилен, но его руки наконец ожили. Чарли определил, что они движутся в сторону Лаоса, практически на запад, к горному хребту, который лежал на восточной границе. Ночь была светлой; на юг и восток простиралось колышущееся необъятное пространство. Солдаты бросили носилки с раненым пилотом на землю и разбили лагерь Они ели холодный липкий рис и спали по очереди. Его посадили спиной к выступу скалы и привязали руки к дереву. Всякий раз, когда он изменял положение тела, в спине что-то скрежетало. Ему дали полную чашку риса.
Время от времени в ночи были видны вспышки взрывов, милях в тридцати к югу. Зловеще прекрасные, неслышные на расстоянии. Утром он думал, что это ему привиделось. Да и спал ли он вообще?
Внезапно он остро затосковал по детям – по каждой черточке их лица. Папочка, папочка…
На следующий день они подошли к деревне. Его затащили в загон для скота с оцинкованным корытом, наполненным водой. Три огромных буйвола с утопленными в грязи копытами стояли вокруг огромных вонючих лепешек. Пожилой солдат-вьетконговец начал пичкать его историей борьбы Вьетнама с агрессорами за последнее тысячелетие: Чингиз-хан и монголы, китайцы, японские фашисты, французские империалисты, а теперь американцы. Каждая иностранная держава, начал солдат на своем тональным языке, имела предлог для войны – захват контроля над караванными путями, по которым вывозились пряности, обращение в католицизм, французская missioncivilisatrice, «защита свободы» – и каждый раз вьетнамцы (вьетконговец не усматривал разницы между Северным и Южным Вьетнамом, кроме той, что первый боролся за освобождение второго от американцев и их «марионеток») давали им отпор.
– Мы воюем десять, двадцать, пятьдесят лет. Твое правительство хочет быстрой победы. Не знают они Хо Ши Мина! Мы потеряем десять солдат против один ваш – и все равно победим.
Солдат настаивал на том, чтобы Чарли выступил по телевидению Ханоя и отрекся от Соединенных Штатов. Вокруг загона собрались зеваки, прильнув лицами к перекладинам. Смысла разговора они, разумеется, не понимали: высота при заходе на цель, топливные параметры, тактика ложных авиаформирований над Ханоем. Он качал головой, отказываясь отвечать. Вот это было понятно всем. Народ за забором начал вопить, и тогда солдат пригнул его голову к корыту, в котором плавала тошнотворная смесь из дохлых мух, дерьма и буйволиных волос.
11 
