Глава 48

«Нужно забрать у него пистолет, – думал Малеванный за завтраком. – Любой ценой!» Но как это сделать? Застать Люсика врасплох, усыпив каким-то образом его бдительность, вряд ли удастся. А отнять силой тоже проблематично – он был явно сильнее вора.

«Нет, не получится. Пульнет, сука, – и все дела… – Малеванный с силой, до скрипа, стиснул зубы. – Глаза вон какие – сумасшедшие. Чокнутый, бля буду…»

Люсик за ночь еще больше ожесточился. Он вдруг понял, что его отношение к вору сильно изменилось, и не в лучшую сторону. Если раньше он его почти любил, то сейчас почти ненавидел.

Наверное, причина такой метаморфозы заключалась еще и в прозаическом недосыпе. Практически бессонная ночь скрутила и так уже порушенные нервы в тугой узел, и Люсик, по природе мямля и нытик, неожиданно ощутил, как внутри его все сильнее и сильнее вскипает бешенство. Которое, в свою очередь, прогнало прочь добрые чувства и намерения.

Он тоже думал, что ему делать с Малеванным. Люсик понимал, что еще одну бессонную ночь вместе с вором он просто не выдержит. Нужно было что-то решать. Но что именно? Люсик этого не знал.

«Убить… – вдруг пришла ему в голову мысль. – А почему нет? – Тут Люсик вспомнил все подзатыльники и обидные слова, которыми совсем недавно награждал своего компаньона Малеванный, и волна злобы опалила его сердце. – Козырь гребаный… Замочу сейчас, как бобика. До срока осталось совсем немного, и без него проживу. Подумаешь, цаца…»

Малеванный будто подслушал то, о чем думал Люсик. Он встал и обыденным голосом сказал:

– Схожу-ка я по воду. Чтобы к обеду супец сгоношить…

Подхватив «ведра» из бамбука, он повернулся к Люсику спиной и неторопливо направился в сторону тропы, которая вела к водопаду.

Момент был, конечно, аховый. Это понимали оба. Люсик даже потянулся к пистолету, но какая-то сила все-таки придержала его руку.

«Пусть идет, – решил он с невольным облегчением, переводя дух. – Вернется, вот тогда и… К тому же хоть что-то полезное напоследок сделает. – Он криво ухмыльнулся. – Будем прощаться, Григорий Иванович…»

Малеванный, казалось, прочитал мысли Люсика. За последние два дня у него настолько обострились все чувства, что он улавливал даже малейшие изменения в поведении своего компаньона. И сейчас он знал, что его спина – это отличная мишень, а также понял, что Люсик уже дошел до той точки, откуда возврата нет.

Ему захотелось немедленно броситься бежать, причем зигзагами, чтобы Люсик не мог как следует прицелиться. Вор был уверен, что его компаньон – стрелок аховый, поэтому шанс получить пулю в спину был мизерный.

Но он знал также и то, что пуля – дура, особенно пистолетная, и чаще всего попадает не туда, куда целишься. А значит, снайперские способности Люсика при беглой стрельбе не играли почти никакой роли. Потому что траекторию пули могла проложить сама Судьба.

Малеванный верил, что она есть. И никогда ее не искушал. Он считал, что судьба добра к любому человеку и обычно дремлет, но не дай бог ее разбудить каким-либо неразумным поступком. Тогда берегись. Она не любит, когда нарушается определенный ею порядок. В этом ему уже пришлось убедиться, и не раз.

Поэтому вор, беззаботно насвистывая, шел неторопливым шагом, будто и не подозревал о намерениях своего компаньона. По его спине блуждал холодок, а сердце и вовсе покрылось ледяной коркой страха.

Но Малеванный, сжав остатки воли в кулак и подогревая самолюбие мыслями о своем воровском статусе, все-таки удержал себя от позорного бегства. И только когда зеленый омут зарослей расступился, пропуская его в свои глубины, вор припустил со всех ног, нимало не заботясь о том, куда ступают ноги, а также о том, что он производит в джунглях такой же шум, как слон в посудной лавке.

Люсик слышал треск сушняка и ломающихся ветвей, но не придал этому должного значения. Его мысли были зациклены на двух пунктах: как ему быстро и эффективно уничтожить оставшихся в живых «новых робинзонов» и какую историйку сплести по этому поводу боссу, когда они встретятся лицом к лицу.

Он принял решение, и теперь уже ничто не могло заставить его изменить намеченные планы.

В том, что бомж мертв, Люсик не сомневался. Даже если он и не помер от пули, то Самуся должны были съесть леопарды.

Что касается Малеванного, то его компаньон уже мог считать себя покойником. Люсик злобно осклабился, на миг представив выражение лица вора, когда он наставит на него пистолет и медленно, наслаждаясь каждой долей секунды, нажмет на спуск.

  112