13 
От природы Фиалка была девушкой живой и смекалистой. Она не стала, как некоторые ее подруги по несчастью, качать права или пытаться бежать. Это было опасно и бессмысленно – со строптивицами и беглянками расправлялись жестоко и беспощадно.
Но Фиалка не собиралась мириться с той ситуацией, в которую попала. Она ждала своего часа ровно четыре месяца. И дождалась. Правда, для этого ей пришлось провести некоторую подготовку.
Фиалка начала усиленно изучать турецкий язык: на это времени у нее хватало. Она никогда так не зубрила, даже в начальной школе, когда еще была пай-девочкой. Через два месяца она уже могла кое-как изъясняться по-турецки и даже читать через пень-колоду – правда, периодику.
Ей повезло. Ей здорово повезло. Однажды в бордель заглянул немец-турист, который был охоч до славянок.
Похоже, его дед, гитлеровский солдат или офицер, так и остался лежать где-нибудь под Смоленском в общей могиле. А потому его бритоголовый внук начал мстить… русским девкам.
Мстил он за деда по-своему. Когда прыщавый ариец уснул, на Фиалке не было живого места. Он так ее измочалил, что девушка едва двигалась. Наверное, немец немало заплатил хозяину борделя, который очень не любил, когда клиенты портили живой товар.
Как поняла Фиалка, этот юный извращенец и садист хорошо говорил по-турецки, потому что в карманах его одежды она наконец обнаружила то, что давно искала, – карту Стамбула на турецком языке. Оказалось, ее привезли в древнюю столицу Османской империи – об этом ей никто не говорил.
Впрочем, с русскими и украинскими проститутками турки обращались как с бессловесным быдлом. Практически никто из обслуживающего персонала не снисходил до бесед с ними.
Фиалка думала недолго. Она связала две простыни и портьеры, соорудив импровизированный канат, и спустилась на мостовую – ее «келья» находилась на третьем этаже.
Чтобы немец не проснулся и не поднял шум раньше времени – он заплатил за целую ночь, – Фиалка сначала с наслаждением шандарахнула его по башке пепельницей, а затем связала. Денег в кошельке немца оказалось немного, около тысячи евро. Фиалка прикарманила их без зазрения совести – рисковать так рисковать. Теперь назад ей пути уже не "было…
Она быстро разобралась с помощью карты, где находится российское консульство. Фиалка шла к нему полночи, с трудом разбирая названия улиц на табличках, нередко проржавевших до основания.
А утром, представившись туристкой, потерявшей документы, она наконец попала туда, куда нужно… После возвращения на родину Фиалка почти год мыкалась без работы и влезла в большие долги. В конце концов ей не осталось ничего другого, как заняться уже знакомым ремеслом – она снова пошла на панель. Фиалку умыкнули предельно просто: вечером к ней подъехало шикарное авто, о цене договорились быстро, и спустя час она очутилась за городом, в дачном поселке. Господин, который ее привез, куда-то исчез, оставив Фиалку наедине с двумя лбами, которые попользовались ею как хотели.
Фиалка все выдержала безропотно. Что поделаешь – такая «профессия»… Потом ее, правда, хорошо накормили и даже угостили шампанским.
Фиалка сразу почуяла, что ситуация пахнет скверно, и, мило улыбаясь своим «ухажерам», лихорадочно соображала, как ей дать деру. Черт с ним, с этим заработком…
После ужина ее отвели в комнату на втором этаже дачи и заперли. Наученная горьким турецким опытом, Фиалка долго раздумывать не стала. Ближе к утру она потихоньку открыла окно, спрыгнула вниз (благо там был не камень, а мягкий газон) и рванула изо всех сил куда глаза глядят – лишь бы подальше от нехорошей дачи.
Бежала она недолго: сзади раздался чей-то язвительный смех, затем в спину будто вогнали занозу и тут же послышался тихий хлопок. Сделав по инерции несколько шагов, Фиалка споткнулась и упала.
Подняться она так и не смогла: в тело неожиданно вступила слабость, как после тяжелой болезни, закружилась голова и глаза начали закрываться сами собой.
Последнее, что увидела Фиалка перед тем, как забыться в беспамятстве, была оскаленная пасть ротвейлера, с которой капала слюна, и его налитые злобой глаза. Еще дальше, над псом, высились два столба. Огромное тело увенчивала стриженая башка. Толстые губы щербатого рта были растянуты в злорадной улыбке до ушей.
Очнулась она уже на катере. Едва открыв глаза, Фиалка поняла, что на этот раз она влипла по-крупному. Поняла – и в полной безнадеге заплакала.
13 
