Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
53 
Но это, в конце концов, не главное. Известнейший у нас автор детективов Джеймс Хедли Чейз всю сознательную жизнь прожил в родной Англии, в США не бывал ни разу, но его романы об американских гангстерах по всему свету разошлись миллионными тиражами…
Самое любопытное – «Хижина», вещь талантливая, вовсе не является «пропагандистской агиткой» и не направлена только против рабовладельцев Юга. Там сыщутся интереснейшие места, как раз и показывающие всю сложность и неоднозначность движения аболов…
Вот, извольте. Ярая аболиционистка мисс Офелия, классическая пуританка из Новой Англии, приехала на Юг в гости к своему родственнику Сен-Клеру, классическому южному рабовладельцу (который изображен добрейшим и гуманнейшим человеком, на которого его рабы чуть ли не молятся). Маленькая Ева, дочь Сен-Клера, вернувшись из дальней поездки, радостно бросается к черным слугам.
«А у дверей будуара уже толпились слуги, и впереди всех стояла почтенная пожилая мулатка, дрожавшая от радости и нетерпения.
– Вот и няня! – крикнула Ева, с разбегу бросившись ей на шею, и принялась целовать ее.
Эта женщина не стала останавливать девочку, ссылаясь на головную боль (как только что поступила родная мамочка Евы, вечно изображавшая из себя больную и потому пресекавшая любые попытки дочки выразить свои чувства. – А. Б.); напротив, она прижимала ее к груди, смеялась и плакала, точно потеряла рассудок от счастья. Ева перелетала из одних объятий в другие, жала протянутые ей руки, со всеми целовалась, что привело в ужас мисс Офелию.
– Гм! – сказала она. – Оказывается, здесь, на Юге, дети способны на такое, о чем я и помыслить бы не могла.
– Что вас так удивило? – осведомился Сен-Клер.
– Одно дело – гуманное, справедливое отношение, но целоваться…
– …с неграми? – подхватил он. – На это вас не хватит, не так ли?
– Разумеется, нет! Я просто не понимаю Еву!» (12).
Здесь блестяще изображена особенная психология аболов (да и северян вообще): к неграм абстрактно и теоретически следует относиться гуманно и справедливо, но что до конкретных живых людей – от них следует держаться подальше…
Другая сцена, другой разговор между южанином и его северной родственницей касается еще более серьезных и принципиальных вещей.
«В саду на дерновой скамейке сидел Том; в каждой петлице его куртки торчало по веточке жасмина, а весело смеющаяся Ева надевала ему на шею гирлянду из роз. Сделав свое дело, девочка, словно воробушек, вспорхнула Тому на колени и снова залилась веселым смехом…
– Огюстен, как вы допускаете подобные вещи! – воскликнула мисс Офелия.
– А что тут плохого? – удивился Сен-Клер.
– По-моему, это просто ужасно!
– Вы не находите ничего предосудительного, когда ребенок ласкает большую собаку, пусть даже черную, а существо, наделенное разумом и бессмертной душой, вызывает у вас дрожь отвращения! Признайтесь, кузина, что я прав! Да, кое-кому из северян свойственна такая брезгливость. Мы отнюдь не ставим себе в заслугу то, что ее в нас нет, но обычай привил нам более терпимое, следовательно, более христианское отношение к неграм. Путешествуя по Северу, я не раз замечал, насколько сильны там все эти предрассудки. Признайтесь, кузина, что это так! Вы относитесь к неграм так, будто перед вами жаба или змея, и в то же время заступаетесь за них. Вас возмущает жестокое обращение с неграми, но иметь с ними дело – нет, об этом вы даже думать не можете! Отправить их куда-нибудь с глаз долой, в Африку, и пусть там с ними возятся миссионеры! Ну скажите, прав я или нет?
– Да, – задумчиво проговорила мисс Офелия. – Пожалуй, вы правы».
Как по-вашему, кто выглядит симпатичнее в этом разговоре – южанин-рабовладелец или северянка-аболиционистка?
И нечто более существенное. Самый отрицательный, да что там, самый омерзительный персонаж «Хижины», садист, развратник и законченный скот Саймон Легри, как раз и забивший насмерть безропотного дядю Тома… вовсе не южанин! Он по происхождению северянин из Вермонта. Южане-плантаторы у Бичер-Стоу как раз изображены не в пример привлекательнее и уж безусловно человечнее.
Не зря известнейший американский литературовед Ван Вик Брукс, автор пятитомной истории американской литературы, писал о Гарриет Бичер-Стоу: «В ее моральном чувстве не было лицемерия, как не было и злого умысла против Юга; напротив, никогда еще южане не казались такими привлекательными, а пороки нации она воплотила в Саймоне Легри, уроженце Вермонта. Независимо от общественной обстановки, в какой писалась „Хижина дяди Тома“, эта книга остается великим эпосом народной жизни и своего времени… Книга ее – явление литературы, а не пропаганды» (19).
53 
