22 
— Ну, когда ты так говоришь, действительно кажется нелогичным, чтобы богиня позволила оскорбить и унизить свою дочь, — медленно произнесла Лина. — Но я-то на самом деле не Персефона!
Искренняя улыбка смягчила суровое лицо богини, и Лина отчетливо увидела огромную любовь Деметры к своей дочери.
— Сейчас ты заменяешь мне дочь. Ты говоришь ее губами; ты пребываешь в ее теле. И я не позволю, чтобы тебя обидели, дитя.
— И повелитель ада не захочет изнасиловать меня... или Персефону?
— Нет, Лина. Гадес — мрачный бог-отшельник. Он никогда не резвится с нимфами. У него нет супруги, он не проявляет амурных интересов к богиням... — Деметра хмыкнула, ее красивое лицо исказилось гримасой презрения. — Никогда такого не было, насколько я помню. Он суров и занимается только делами Подземного мира. Его не интересуют ни любовь, ни жизнь. И всегда помни: ты находишься под моей защитой. И всем богам и богиням это известно. Никто, хоть смертный, хоть бессмертный, не посмеет нанести оскорбление моей дочери.
Слова Деметры обнадеживали. Богиня, стоявшая перед Линой, излучала силу и власть. И действительно было не похоже, чтобы она позволила хоть кому-то обидеть свою обожаемую дочь. Лина внимательно посмотрела в ясные, честные глаза Деметры и вдруг поняла, что полностью верит богине.
— А он знает, что ты посылаешь Персефону в его владения?
— Гадес будет только рад твоей помощи. Не стоит так тревожиться, все будет хорошо. — Деметра сильно сжала плечи Лины, прежде чем повернулась и пошла дальше по тропе между деревьями. Она нетерпеливым жестом поторопила Лину. — Тебе уже пора встретиться с твоей проводницей.
Но Лина все еще стояла на месте, и Деметра обернулась, вопросительно вскинув брови.
— Ты говоришь, что Гадес будет рад моей помощи, но это не значит, что ты уже сообщила ему о своих планах. — Лина отлично умела распознавать недомолвки. Она только что уволила служащего, который был просто специалистом в деле сокрытия фактов. — Другими словами, он понятия не имеет о том, что я собираюсь туда прийти, и даже не догадывается, что я намерена вмешиваться в дело управления его царством. Ведь так?
На лице Деметры ничего не отразилось.
— Ты достаточно опытна для того, чтобы понимать: не все может быть высказано прямо. Особенно когда имеешь дело с мужчинами.
— Да, ты права. Это мне очень даже понятно. А потому я прошу вот о чем. Мне бы хотелось, чтобы ты послала ему сообщение о том, что твоя дочь отправляется в Подземный мир... — Лина неопределенно помахала рукой. — Ну, на небольшие каникулы. В деловых отношениях всегда считается наилучшим поддерживать как можно более открытые связи между партнерами.
Деметра немного подумала над предложением Лины. Возможно, смертная права. Гадесу следует сообщить о Персефоне, даже если этот суровый бог и не соизволит оставить свои дела и лично ее поприветствовать. В конце концов, это просто вопрос вежливости: один бог должен сообщить другому, что намерен появиться в его владениях.
Богиня подняла руку и округлила губы, издавая мелодичные звуки, похожие на пение птицы. Прежде чем это чудесное щебетание затихло, послышался шум крыльев, и огромный черный ворон сделал над Деметрой круг, а потом плавно опустился на ее протянутую руку.
— Отнеси Гадесу весть о прибытии в Подземный мир моей дочери, — приказала Деметра птице. — Скажи ему, что богиня урожая будет признательна ему за гостеприимство и защиту богини весны, когда та посетит царство мертвых. — Деметра чуть встряхнула рукой, и ворон легко вспорхнул, подхваченный ветром, и исчез среди деревьев.
— Этого довольно, чтобы успокоить твое чувство ответственности? — спросила Деметра Лину.
— Да, спасибо, — ответила Лина и поспешила вслед за строгой богиней.
Тропа пошла в гору, деревья поредели. Богиня остановилась, ожидая, пока Лина и Эйрин ее догонят, но Лина уже не смотрела на Деметру. Она была захвачена видом, открывшимся перед ней.
— О! — Лина задохнулась, у нее даже слегка закружилась голова. — Я никогда не видела такого... такой...
— Это озеро Авернус — В голосе Эйрин Лина впервые не услышала оттенка сарказма. — По другую его сторону находится Неаполитанский залив.
— Как оно прекрасно! — выдохнула Лина, совершенно не находя слов, пригодных для описания вызывающей благоговение картины.
Озеро раскинулось перед ними как необъятное жидкое зеркало сапфирового цвета. Волшебные блики света танцевали на его поверхности, и стеклянная гладь сверкала весело и игриво. Озеро окружали заросли папоротника, придавая воде нежный зеленоватый оттенок. Вдали виднелся океан, и его более светлые, аквамариновые и бирюзовые тона создавали впечатление женственного дополнения к темным, окруженным землей водам озера.
22 
